Рецензии на произведение «Музыка из патефона»

На странице отображаются все рецензии к этому произведению в обратном порядке, с 29 по 20
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения

Рецензия на «Музыка из патефона» (Алла Изрина)

ПОНРАВИЛОСЬ!!! Я помню, как собираясь в гости мои родители брали с собой патефон и кучу пластинок. Чуть позже и мы во дворе танцевали под "Мамбо Италиано, Маленький цветок, Шестнадцать тонн". Тогда был Двор. Школа жизни. И мы были Дворовые)))

Дворовый детектив. Повесть в четырнадцати главах
ТАКОЕ ВОТ РАЗМЫШЛЕНИЕ

Моё сознательное детство пропылило в районе Ташкента, прозванном в народе "Кашгаркой". Даже для такого «криминального» города, каким мне виделся в те годы Ташкент, это был знаменитый своей отчаянной шпаной район. Местные ребята на какой-нибудь глухой окраине уважительно расступались сумеречным вечером, стоило произнести:
«Я с Кашгарки».
Центром её было пересечение двух улиц: имени Ленина и, ныне забытого борца за свободу трудящихся Востока, некого Лугина. Эпицентром же считалось печально известное заведение водочного короля дяди Никанора. В долг он отпускал любое количество чекушек водки. Но на другое утро в магазинчике разыгрывалась неизменная сценка:
— Никанор, должок получи.
— С тебя ещё десятка.
— Никанор, я вроде за двумя пузырьками вчера пацана присылал, откуда в твоём кондуите третий взялся?
— Значит, тот пузырёк он по дороге потерял. Так что, гони бабки!
И наши отцы платили. А пацан, мужественно потирая ушибленные места, не жаловался дружкам. Какой смысл? Многие из нас проходили эту «арифметику» дяди Никанора. Правда, иногда перепадало за дело.
Но не только этим была знаменита «Кашгарка». Наш общий двор с чугунным водопроводным краном в самом его центре был настоящим клубом по интересам прекрасной половины двора и его окрестностей. С раннего утра и до поздней ночи не умолкал разноголосый женский хор, сопровождаемый трубным звуком мощной водопроводной струи. Сам же двор со всех сторон был густо облеплен крохотными «жактовскими» квартирками с обязательными палисадниками при них. Отцы наши работали, праздновали, ели, пили, иногда поругивались на виду друг у друга. Лица дяди Жоры, дяди Володи, дяди Яши, дяди Усмана помнятся смутно. А кто, каким ремеслом владел — могу перечислить безошибочно. Высоченный, с усами-пиками, дядя Усман на мгновение отвернувшись, давал нам шанс задарма прошмыгнуть в калитку летнего кинотеатра на «Трёх мушкетёров». А с каким уважением, достоинством, сердечностью встречал он каждого зрителя, прижав руку к сердцу, произнося «Салям алейкум и здрастэээ». И сразу разглаживались хмурые лица, расцветали людские улыбки в ответ.
А какие счастливые лица были у молодых людей с взбитыми коками, выходящих из-под слеповатой, крытой толем комнатёнки дяди Яши. Не передать. А он, согнувшись на всю жизнь от страха перед фининспектором, строчил на швейной машинке шикарные «дудочки» для районных стиляг с шириной брючины всего в четырнадцать сантиметров с разрезом по нижнему шву. Как замирал весь двор, когда мой отец раздвигал меха аккордеона. И под восторженные крики дворовых бабок «Толя, иксу исполни!» пел выходную арию Мистера Икс из одноименной оперетты. Мотор от полуторки дяди Володи, так называлась тогда популярная грузовая отечественная машина, дворовая ребятня разбирала и собирала с закрытыми глазами.
На каждого из нас падал отсвет ремесла отца. Только из меня музыканта не вышло. Лень помешала. А вот на вечерние посиделки в моём дворике собирались мальчишки и девчонки со всей округи. Я часами мог рассказывать самые фантастические истории, которые придумывал, не сходя со своего места. Витькин отец даже однажды не выдержал: «Врёт, сукин сын, как по - писанному. Охота вам, ребята, время терять, слушая этого трепача! Лучше бы делом занимались» На что мой лучший друг Мансур, широко улыбаясь, ответил: « С ним телевизора не надо».
А телевизор в ту пору имелся только в его семье. Что вы хотите? Отец — замминистра! Но в министерскую пятикомнатную квартиру, заставленную импортной мебелью, нас пускали по субботним и воскресным вечерам безропотно. Ежедневных передач на Ташкентском телевидении тогда ещё просто не существовало.
А вот «безотцовщиной» среди нас был... впрочем, это не важно. Двор не дал ему пропасть, как не дал пропасть никому из нас. Мы же были не какие-то уличные, а дворовые. Дворовые. Мы всегда произносили это слово с большой буквы. Иногда лупцевали друг друга, не без этого, но всё одно, росли в атмосфере дружелюбия, уважения друг к другу, а, главное, с пелёнок в уважении к труду. Не могу сказать, что мы были сплошь "белые и пушистые". И на кривую дорожку сворачивали ребята, сроки получали. Всё было. Но таких уродов было меньшинство.
А «Кашгарки» больше нет. Ташкентское землетрясение тысяча девятьсот шестьдесят шестого года разрушило мой двор, мои улицы, мой район, мой город. Осталось цело здание нашей школы и, модное когда-то, кафе-стекляшка в скверике. А вокруг сплошь новостройки без конца и края.
Искренне жаль, что дворы нашего детства рассыпались на современные, безликие квартиры.
Правда, герой повести Валька со своей семьей от нашего двора жил наособицу. Таких в те годы называли «частниками». Свой домик, свой дворик, свой садик. Вы бы видели, как он выхаживал каждую посаженную им травинку-былинку. Как трясся над каждым фруктовым деревцем! А чего было трястись? Пусть в наших палисадниках фрукты-овощи не росли. Нам это было до фонаря. Яблоневые, персиковые, вишнёвые деревья свободно росли над всеми журчащими арыками вдоль ташкентских улиц. Срывай, не хочу. Мы даже думали меж собой, может он в ботаники хочет податься?
Однако ташкентское землетрясение тысяча девятьсот шестьдесят шестого года решило Валькину судьбу по-своему. Он стал строителем. Вы скажите, что же здесь такого? Стоило ли из-за этого огород городить? Уверяю вас, стоило. Повесть эта написана по жизненно важной для меня причине. Мой герой до сих пор жив - здоров и крепко держит в руках мастерок.
И я убеждён: держи крепко и уверенно свой мастерок, честно занимайся своим делом, беззаветно люби свою Родину, встань на её защиту каждый из нас, когда в проклятые девяностые годы в наш общий Двор пришла беда, не пришлось бы многим из нас эмигрировать в «ближнее зарубежье». И я не оставил бы мой родной Узбекистан, где на погостах покоятся люди разных национальностей, так много сделавших для этой, потерянной теперь для нас навсегда земли. Земли, в которой покоятся и мои близкие. Земли, которую я так люблю.
И я не хочу, чтобы подобное повторилось с моим нынешним Двором. С Россией. Другого такого Двора, другой такой прекрасной Страны у нас тогда уже точно не будет.
Мальчишка пропал

Геннадий Киселев 25.11.2023 10:55 • Заявить о нарушении