***

Вчера у меня мелькнула мысль о возможности у Ляли мечтательности, что она не верует, а вымечтывает в себе веру и талантливо об этом рассказывает (а я, дурачок, ей верю). Но сегодня, когда я увидал себя среди старух, похожих на каких-то особенных церковных животных, понял попа, в каких тяжёлых условиях он возится с ними, и ещё — какой сложный путь и я и Ляля должны были пройти каждый отдельно и вместе, — я понял, что нет! это не мечта, а именно самая глубокая реальность, какая только может быть на земле.

Тут весь вопрос сводится к тому, чтобы вспомнить в себе ребёнка и по этому живому мостику перейти на ту сторону, откуда все люди настоящие получают свидетельство в предметности своей веры.
Так вот я, войдя в Лялю, превратился в ребёнка, и она научила меня перейти по тому мостику через любовь свою к тому, чем люди живы. И моя детская молитва мне стала дороже всех моих сочинений написанных и всего того, что я ещё придумаю.
Вот почему и незачем спорить с людьми: спором ничего не достигнешь, и если кого-нибудь переспоришь и покоришь силой своей диалектики, то цены такому насилию нет никакой. Я пишу не для спора, а чтобы вызвать у других людей единомыслие и тем самым увериться в правде. Пишешь — вроде как бы сон видишь. Написал — и не веришь, и спрашиваешь, не сон ли это? А когда кругом начинают уверять, что так бывает, то при таком единомыслии сон становится явью.
Утром, когда Л. вставала, я ей сказал:
— Такое чудо я вижу в нашей встрече, что, думаю, недаром это, и у меня растёт уверенность: раз мы сошлись, то потом непременно русские люди сойдутся и восстановится начатая нашими отцами культура.
— Не знаю, — ответила Л.
— Ты не можешь не знать: раз мы сошлись...
— Это я знаю, — перебила она, — но я не знаю, когда совершится то, о чём ты говоришь.
— Разве ты не знаешь, — сказал я, — что нет черты, разделяющей сегодня и завтра: сегодня и завтра нераздельны, потому что вчера мы спасены. Выброси наконец эту вредную черту, придуманную для сознания дикарей. Всё начинается и совершается здесь и продолжается в вечности, хотя самой земли, может быть, и не будет. Давай жить, чтобы сегодня, независимо от того, что случится, мы видели своё завтра.
Любовь похожа на море, сверкающее цветами небесными. Счастлив, кто приходит на берег и, очарованный, согласует душу свою с величием всего моря. Тогда границы души бедного человека расширяются до бесконечности, и бедный человек понимает тогда, что и смерти нет... Не видно «того» берега в море, и вовсе нет берегов у любви.
Но другой приходит к морю не с душой, а с кувшином и, зачерпнув, приносит из всего моря только кувшин, и вода в кувшине бывает солёная и негодная.
— Любовь — это обман, — говорит такой человек и больше не возвращается к морю.

Пришвин поднялся на борьбу за «Лесную капель». В январе 1941 г. он пишет Ставскому: «Предупреждаю Вас, что борьба за «Лесную капель», «Жень-шень» и т. п. для меня есть такая же борьба за родину, как и для Вас, военного, борьба за ту же родину на фронте... Я очень боюсь, что литераторы... умышленно не хотят понимать, что за моими цветочками и зверушками очень прозрачно виден человек нашей родины, что борьбу с ними мне предстоит вести упорную...»
Начавшаяся война смела все личные обиды и трудности. Только однажды, на третьем месяце войны, Пришвин вернётся вновь к этой теме: «Как встретили мою «Фацелию» (первая часть «Лесной капели»). Я хотел открыть мир, за который надо вести священную войну, а они испугались, что открываемый ею мир красоты в природе помешает обыкновенной войне».
Проходит три года, и в самый разгар войны, когда тема родины стала насущной, «Лесная капель» неожиданно для Пришвина вышла отдельной книгой в «Советском писателе». Первая часть «Лесной капели» — «Фацелия» — стала классической поэмой о любви. А. И. Солженицын писал жене, Н. А. Решетовской, из Марфинской «шарашки» 23 октября 1948 г.: «Прочти «Фацелию» Пришвина — это поэма в прозе, написанная с задушевностью Чехова и русской природы, — ты читала ли вообще Пришвина? Огромный мастер. В этой «Фацелии» очень красиво проведена мысль о том, как автор — поэма автобиографична — самое красивое и ценное в своей жизни только потому и сделал, что был несчастлив в любви <...> Прочти, прочти обязательно. Вообще читай хороших мастеров побольше — ни одна их книга не проходит бесследно для души» (Человек. 1990. № 2. С. 151).

Другие статьи в литературном дневнике:

• 13.06.2016. ***
• 12.06.2016. ***