С. Есенин. Поэт - "не мой". Мне ближе его проза, я люблю читать его письма.
"Совершенно лишняя штука эта душа. С грустью, с испугом, но я уже начинаю учиться говорить себе: застегни, Есенин, свою душу, это так же неприятно, как расстегнутые брюки."
Сергей Есенин, из письма к Анатолию Мариенгофу.
"Все-таки жаль немого кино. Какое удовольствие было видеть, как женщина открывает рот, а голоса не слышно".
Ч. Чаплин
Крестьянский сын, "певец из народа" - так величали Есенина.
А он страстно тянулся к высшему обществу, любил изображать из себя аристократа, обожал дорогие вещи, модные духи, английские костюмы, при этом совсем по-деревенски презирая самих аристократов.
Тонкий интуит и провидец Федор Сологуб сказал как-то, что "крестьянская простота" Есенина наигранная, насквозь фальшивая.
Женитьба на Дункан стала для него счастливым лотерейным билетом:
Вот так страна!
Какого ж я рожна
Орал в стихах, что я с народом дружен?
Моя поэзия здесь больше не нужна,
Да и, пожалуй, сам я тоже здесь не нужен.
Но аристократам он был интересен только как диковинная зверушка, очередное увлечение "Великой босоножки", а воспеваемый им народ тоже не понял и не простил его метания. Он действительно стал не нужен. Ни настоящим друзьям, которых бросал, ни женам, которых бил.
О его латентной бисексуальности и тяге к нежной мужской дружбе написано много. Общение с Клюевым, его покровительство по приезде в Москву, затем увлечение Мариенгофом, проживание с ним в одной квартире, ведение совместного быта также подлило масла в огонь.
"Мой совенок, ненаглядный Сереженька, голубь мой белый, светлый братик, птаха моя любимая" - как только не называл Клюев своего подопечного в жизни и в лирике. Он посвятил Есенину несколько стихов с обращением "Тебе!", насквозь пропитанных эротизмом.
Женитьба Мариенгофа стала трагедией для Есенина. В "Прощании с Мариенгофом" он почти срывается на истерику:
Есть в дружбе счастье оголтелое
И судорога буйных чувств -
Огонь растапливает тело,
Как стеариновую свечу.
Возлюбленный мой! дай мне руки -
Я по-иному не привык, -
Хочу омыть их в час разлуки
Я желтой пеной головы.
…Прощай, прощай. В пожарах лунных
Не зреть мне радостного дня,
Но все ж средь трепетных и юных
Ты был всех лучше для меня.
Дамы его любили, в основном, шизоидного типа, вроде Райх и Дункан или тех, которые потом стрелялись на его могиле. На обычных женщин синеглазый "вечный мальчик" с нервным красным лицом и белыми кудрями производил странное и отталкивающее впечатление.
При том образе жизни, который он вел, смерть его была не то, чтобы ожидаема, но закономерна. Сам сюжет гибели оглушил, но не удивил...
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
