О Цусиме

Намедни заезжал в нашу корпоративную школу (учебный год, говорят, начался, хотя мой Лёшка, ради которого, собственно, я и замутил эту школу, по-прежнему отвисает на гасиендах).
Решив всякие рутинно-хозяйственные вопросы, заглянул к нашим историкам. Разговорились, внезапно, о Русско-Японской войне и о Цусиме. Возможно, в честь печальной годовщины Портсмутского мира, который, по хорошему счёту, угробил Россию (поскольку государство, заключающее столь унизительный мир с заведомо слабейшим, геостратегически, противником, даже близко не исчерпав своих возможностей для борьбы, только лишь по причине буйства собственного зажравшегося охамевшего быдла, – это не государство; во всяком случае, не империя; и тогда это всем стало ясно).

На что Леночка заметила: «Нет, а что делать-то было после Цусимы?»

Я пожал плечами: «А что, собственно, изменила Цусима?»

«Ну как? Весь флот, считай, подчистую. Разве Черноморский остался – но он выйти не мог. Да и состояние его, знаешь ли… «Потёмкины», там, всякие».

«Вот именно, - сказал я. – «Потёмкины». Ну и нахрен оно надо, такой флот? Подашь им, понимаешь, к обеду шато-тальбо неправильного года – так они тотчас бунтовать да по Одессе двенадцатидюймовками палить! Врагу-то не так ещё боязно, он и уплыть может, а вот своим городам – стрёмно таких защитничков иметь. Так что, ещё спасибо надо старине Того сказать, что он потенциальных «Потёмкиных» проредил малехо!»

«Артём, ну шутки шутками, но ведь реально же флота совсем на Дальнем Востоке не осталось! Как воевать-то?»

Снова пожимаю плечами:
«А что, он там был, флот-то, на Дальнем Востоке?»

«Не, ну Первая Тихоокеанская, ВОК, и потом – вся надежда на Вторую Рожественского».

«Ага. Припоминаю. Да, была Первая Тихоокеанская. Это которая всю дорогу просидела на внутреннем рейде Порт-Артура, потом обломилась прорваться через блокаду, вернулась да там и затонула? Нет, мне вот просто интересно: помимо того, что она приковывала к себе внимание японского броненосного флота (да и куда б он ещё мог это внимание направить?) – как на ходе войны сказывалось её присутствие? И как, чёрт возьми, могло бы сказаться присутствие Второй, если б она прошла через Корейский пролив и осела во Владивостоке?»

На самом деле, парадокс Русско-Японской войны в том, что это, пожалуй, был первый в нашей истории конфликт такого рода, где русский флот мог бы сыграть некоторую роль в срыве наступательных мероприятий неприятеля, в расстройстве его снабжения, в нарушении его коммуникаций. Ну или – второй, если считать ещё и Крымскую, но там силы флотов действительно были слишком неравны на Чёрном море, хотя, возможно, и там удалось бы наладить кое-какую рейдерскую активность.

Во всех прочих конфликтах в богатой ими военной истории Любезного Отечества наш флот либо выполнял чисто наступательную функцию (как на Балтике при Петре, как на Чёрном и Средиземном море в руках Ушакова), громя вражеские силы, захватывая побережье и морское пространство, и тогда справлялся со своими задачами очень неплохо, либо – вообще не играл сколько-нибудь значимой роли, когда всё решалось на суше.

Строго говоря, серьёзные военные конфликты по-любому решаются на суше. А флот – имеет вспомогательную функцию. Тем более – в оборонительной войне, когда противник высаживает у тебя десант, и по уму, действия флота должны сводиться к нарушению его коммуникаций. То есть, если это географически возможно, если противник действительно зависит от морских поставок, – то флот имеет шанс внести весомую лепту.

С учётом специфики российской географии, для нас такие ситуации, где бы флот мог способствовать обороне на суше – очень редки. Но вот Русско-Японская – был как раз такой случай. Поскольку и японский десант на материке всецело зависел от поставок морем, и сама по себе японская экономика, островного-то государства – очень сильно зависит от морских сообщений. Это их больное место, это их ахиллесова пята, зависимость от моря, где вражеские рейдеры могут действовать гораздо мобильнее и безнаказанней, чем самые разудалые летучие эскадроны на суше.

Поэтому японцы и ВЫНУЖДЕНЫ были строить довольно сильный броненосный флот, призванный противостоять вражеским рейдерам (хотя, как показал вскоре опыт Первой Мировой, даже англичанам это довольно хреново удавалось).

Нахрена и для каких целей нужно было РУССКИМ держать на Дальнем Востоке броненосцы? Тайна великая есть.

Я уже высказывал это мнение, и знаю, что оно, возможно, слишком ортодоксальное, но я считаю, что броненосцы, линкоры – это вообще были бесполезные совершенно корабли что на рубеже веков, что и в дальнейшем, вплоть до Второй Мировой, когда возросшая роль авиации действительно повысила значимость посудин повышенной живучести (да, я в курсе, что официальная теория развития флота утверждает всё наоборот, типа, что при Мидуэе авианосец убил линкор как класс, – но это потому, что её пишут дураки, которые не учатся ни на чьих ошибках :-) ).

Пока же не было самолёта с хорошими ударными возможностями, способного находить и нагонять любой корабль в море – ну какой был толк от этих бронированных бегемотов применительно к ИСТИННЫМ целям войны? Что они могли сделать, помимо того, чтобы помериться стволами с себе же подобными да порадовать чванливую публику, кою тешит гигантизм, да обслужить металлургическое лобби сталепрокатных компаний да посодействовать попилу бюджетного бабла на грандиозных проектах?

Из мало-мальски разумного – приходит в голову поддержка высадки десанта, подавление береговых укреплений (на не очень-то большую глубину даже во Вторую Мировую, с не в пример лучшими средствами связи и корректировки огня), да проводка конвоев. Причём, чтобы противостоять рейдерам, хоть как-то, такой бегемот должен именно непосредственно сопровождать конвой, в надежде кого-то из них оглоушить, если сунется. Да и то – попробуй-ка ты накрыть в разумное время лёгкий крейсер, идущий под двадцать пять узлов, к тому ж зигзагами, в полусотне кабельтовых! По тем временам – нереальная задача. А вот он – успеет продырявить парочку транспортов прямо у тебя на глазах. И тут же уйдёт. Тем более, если дело в сумерках. Да даже и средь бела дня – как в той же Цусиме «Изумруд» дал дёру прямо из-под носа у японских броненосцев и бронекрейсеров, окруживших отряд Небогатова? И хрен бы кто попал по нему!
А если это будет стая, да с хорошей тактикой раздразнивания, раздербанивания сил охранения?

Что я хочу сказать, тяжёлые броненосные корабли на том этапе были бредовой затеей изначально, а уж мерить по ним возможности флотов – было бредом в квадрате. Тем более, когда перед флотом стоит стратегическая задача всего одна – нарушение коммуникаций противника.

И если бы русские не стремились к паритету с япами по броненосцам, и вместо Ретвизанов да Цесаревичей (по-своему неплохие броненосцы… насколько этот бесполезный класс вообще может быть неплох) наклепали бы побольше крейсеров вроде Аскольда и Варяга (да даже и более мелкие, класса Новик, сошли бы) – то эта шпана могла бы сделать против японского снабжения десанта гораздо больше, чем вся бессмысленная броненосная армада Первой Тихоокеанской эскадры.

При вдумчивом осознании целей войны и при осмысленной тактике – они бы могли терзать японские поставки подобно стае пираний. Хищно, злобно, подло. Стремительно нападая – и столь же стремительно уходя из боя при появлении какого-то противника, способно причинить им ущерб (а ты пойди напасись таких на охрану каждого транспорта!)

То есть, русские изначально, стратегически, находились в гораздо более выигрышном положении против япов. Поскольку нашим достаточно было нападать на транспорты, а япам – нужно было их прикрывать. Что задача гораздо более сложная и затратная. И при правильном понимании целей и средств войны – русский флот мог бы наделать такого шороху, что япы уже через месяц забыли бы о наступлении в Маньчжурии.

Жаль, что его тогда не было, правильного понимания задачей и целей флота. Все были помешаны на мерянии стволами и броневыми поясами наиболее «капитальных» кораблей, совершенно упуская из виду, что их можно просто игнорировать.

У противника десять броненосцев с пушками 12 дюймов, с броневым поясом 210 мм? Вах, баюс-баюс! Так прямо боюсь, что как увижу его дымок на горизонте – так сразу и уйду. Благо, у самого совершенного тогдашнего японского бронекрейсера скорость 22 узла самый максимум (у броненосцев – 18), а рейдерский крейсер вроде Аскольда или Варяга – запросто мог до 24 раскочегариться. А Новик (Жемчуг, Изумруд) – и больше. И пусть не вводит в заблуждение история с Фолклендским боем двух британских линейных крейсеров (и трёх бронепалубных) с эскадрой фон Шпее. Те линейники, Инвинсибл и Инфлексибл – они по определению другого поколения уже корабли были, по сравнению с Шарнхорстом и Гнейзенау. Они и задумывались как перехватчики таких рейдеров. Они не только мощнее вооружены и бронированы были, но и скоростнее (правда, стоило, конечно, это удовольствие, и в постройке, и в эксплуатации…)

Но, так или иначе, Варяга сходу просрали как стационёра в ловушке Чемульпо, да и прочие русские силы, способные на рейдерство, вели себя довольно пассивно (хотя выход-то из Порт-Артура в открытое море – для них и в условиях блокады проблемой не был, тем более ночью).

Владивостокский отряд крейсеров – ещё как-то себя проявил. Хотя гораздо в меньшей степени, чем мог бы. Отчасти, потому, что Владивосток – далеко, на самом деле, от основных японских коммуникаций. А уж чтоб подобраться к путям снабжения экспедиционных сил на материке – это или с востока Японию обогнуть нужно, или через Корейский пролив ломиться. Отчасти же – то в основном были броненосные крейсера, а не лёгкие и не бронепалубные. Из них же – рейдеры посредственные. Рейдер – он вообще не должен думать о защите от огня противника. Он должен думать – о таком противнике, который не в состоянии достать его своим огнём на его, рейдера, эффективной дальности. И убегать от всякого другого.

И вот теперь переходим к главному. Итак, вместо того, чтобы сосредоточиться на скоростных рейдерах, способных эффективно терроризировать беззащитные транспорты и тотчас уходить от мало-мальски серьёзного противника, русское Морское Министерство навыпускало кучу бесполезных в этой войне больших плавучих чемоданов вроде Ретвизана (и это ещё лучший из них был). Но и те потенциальные рейдеры, которые были, - использовались целый год, до падения Порт-Артура, крайне мало. И это – с порт-артурской базы, откуда до мест высадки японцев (и до их коммуникаций) – два плевка. То есть, Первая Тихоокеанская эскадра простояла там полгода безо всякой пользы, попыталась вырваться, претерпела бой в Жёлтом море, некоторые лёгкие корабли прорвались в нейтральные порты (самый значительный – Аскольд), все тяжеловесы вернулись обратно, где потом и затоплены были.

Зашибись.
Но теперь – мы ведём на этот ТВД Вторую Тихоокеанскую эскадру. Каков её состав? Дохрена броненосцев, включая древние плавучие калоши береговой охраны Балтики – и весьма мало крейсеров.

Ну и вот предположим, что нам улыбнулось немерянное счастье и мы успешно провели её через Корейский пролив, а японцы нам даже не повстречались. Ну вот люмбаго скрючило адмирала Того, так, что в трубу подзорную смотреть не может из рубки, а никто другой не решается возглавить столь важное сражение. Вышло так. И Рожественский безупречно провёл свою эскадру до Владивостока, не встретив вообще никакого сопротивления.

А дальше-то – что? Действовать из Владика по коммуникациям армии Ока на континенте? Но это нереально. И далеко – и см. про ВОК, чего б там оплыть пришлось для выхода на таковые коммуникации.

Или мы будем терроризировать экономику самой Японии, подрывая судоходство в её водах? Это дело – но, опять же, только для крейсеров. Если туда броненосцы сунутся – их мигом перехватят и расщёлкают по одиночке. А крейсеров мало. И уж их-то, товарищей вроде Жемчуга да Изумруда – можно было как угодно провести во Владик, за два-три месяца. Их даже если заметят – «нас не догонят». Но зачем было столько времени тащить на Дальний Восток это сборище броненосцев, претерпевая нечеловеческие лишения в знойных объятьях малагосиек? Чтобы повесить всё это многотонное барахло на Владивостокский порт, в принципе не способный тогда поддерживать такое количество больших кораблей? Чтобы откусить для этой бесполезной эскадры весомую часть снабжения сухопутной армии Куропаткина по Транссибу?

В общем, любому мыслящему человеку тогда было в принципе ясно, что даже если эскадра Рожественского проследует во Владивосток в наилучшем виде – на ход войны она окажет скорее негативное воздействие, нежели какое иное. Просто в силу того факта, что её нужно будет обслуживать, её нужно будет снабжать, а пропускная способность Транссиба, хотя расширяется, но всё равно покамест не способна покрыть даже потребности сухопутной армии. А тут – ещё такой подарочек.

Скажу честно, единственный смысл в проводке 2-й ТЭ – был изложен в указании Николая Второго Рожественскому. Именно, что целью похода 2-й ТЭ является не перебазирование во Владивосток, а встреча по пути с Объединённым Флотом, генеральное сражение и его разгром с тем, чтобы вырвать у япов контроль над морем (хотя его можно было вырвать попросту используя скоростные рейдеры… а ещё лучше – напродавать каперских патентов всем своекорыстным и амбициозным мерзавцам всех стран… и учредить орден Фрэнсиса Дрейка, чтобы старушка Англия прослезилась и потеплела к нам :-) ).

Все другие варианты использования Второй Тихоокеанской, помимо разгрома японского флота в генеральном сражении по пути во Владивосток, – заведомо не могли принести никакой пользы русским военным усилиям, а лишь вешали эти корабли мёртвым грузом на и без того натянутую нить снабжения.

Но вот вопрос: кто-нибудь, кроме Николая Второго, верил, хотя бы в самых отчаянных своих фантазиях, что эскадра Рожественского имеет хоть какой-то шанс не то что разгромить, но хоть потрепать силы Того?

Признаюсь, я много читал и воспоминаний, и дневников. И складывается ощущение, что возможность русской победы в генеральном сражении флота допускали тогда (после бесплодного существования и бесславной гибели 1-й ТЭ) лишь неисправимые идеалисты, в меньшей степени – военные, и в самой меньшей – непосредственные участники похода, начиная от Рожественского.

Да, кто-то из них хорохорился, конечно, но в глубине души, чувствуется, все они полагали, что их гонят на заклание. Просто – чтоб было. Типа, исполнили долг до конца, правительство выставило все морские силы, какие сумело, и они – честно подохли за Веру, Царя и Отечество.

Многие же – высказывают подобные настроения в своих дневниках открытым текстом. Выражая лишь единственную призрачную надежду, что вроде бы в бою в Жёлтом море японцам всё-таки не удалось потопить до конца ни один капитальный корабль, и Микаса, вроде как, получила серьёзные повреждения, может, и сейчас ещё чинится, а значит, япы могут не очень наседать, когда имеют линейные силы не в полном составе. А значит, есть некоторый шанс проскочить во Владивосток с не очень большими потерями, но и это, хотя приятно непосредственным участникам похода, абсолютно бесполезно в стратегическом плане и никак не поможет войне.

Ну и вот чёрт с ними, со сравнительными характеристиками брони, орудий и снарядов, но с такими настроениями – можно хотя бы теоретически рассчитывать на победу?
Разумеется, нет.

Бывает, что более слабый противник побеждает заведомо более сильного и подготовленного, используя некий нестандартный, неожиданный приём. Например, тщедушный хлюпик берёт бейсбольную биту и проламывает башку мастеру спорта по боксу. Но можно ли представить, чтобы этот хлюпик победил, заранее будучи уверен, что никакая бита ему не поможет, что она только разозлит боксёра, и что единственное спасение – уповать, что он не станет добивать ногами лежачего?

Нет, это совершенно невозможно. История не знает примеров, когда бы войско, отправлявшееся на войну с таким настроением, получало бы что-либо помимо решительного разгрома. Да и как иначе, если оно уже фактически побеждено, если оно само не видит вариантов своей победы ни в каком случае? Если даже при идеальном прохождении 2-й ТЭ во Владивосток – никто всё равно не может объяснить, нахрен она там нужна и что она будет делать для успеха в войне?

С этой точки зрения, разумеется, гнать эскадру на японский флот было самоубийством не только для неё, но и для всех военных усилий (и для российской государственности в целом). Поскольку психологический эффект от разгрома сил Рожественского был таков, что все готовы были поднять лапки кверху даже не задумавшись на секундочку, какую бы пользу могла в принципе принести эта эскадра даже если б она прошла благополучно. Ибо, если задуматься, то пришлось бы признать, что её гибель, хотя печальное событие, но, по сути, никак не влияет на войну, поскольку русский флот в любом случае на неё влиял очень мало, что он есть, что его нет.

Но это, ей-богу, уж кому-кому, а русским не в диковинку – воевать на суше, не имея поддержки от флота. И хотя мы обычно долго раскачиваемся (тем более, на таком удалённом ТВД) – но, как правило, в конечном итоге побеждаем. И как бы неуспешно ни шла поначалу кампания 1904-1905 годов на суше, но как раз к лету русская армия уже набрала достаточную мощь для наступления, и возможности её снабжения существенно выросли, меж тем как японские войска были крайне истощены, как и вся японская экономика.

Поэтому неудивительно, что после Цусимы японцы сразу же заговорили о мире. Понимали, что нужно ковать железо, пока горячо, пока над русскими довлеет психологический эффект от морской катастрофы, пока они не поняли, что на самом деле побеждают и что у Японии нет шансов.

И почему Япония хотела мира на данном этапе – абсолютно понятно. Она добилась, фактически, всех целей, какие себе ставила, и понимала, что большего добиться не сумеет. Но вот почему Россия согласилась на этот мир – это, конечно, не то что загадка, но просто гадость. Это даже не предательство – это хуже. Это глупость. И робость.

Рабочие, вишь ты, бастуют. Крестьяне, вишь ты, бунтуют. Погромщики, вишь ты, куролесят. Да выставить всю эту сволочь на бабки – и продать в рабство! Исправить досадную ошибку 1861 года :-)

При этом, хотя война должна была бы быть выиграна Россией и без 2-й ТЭ (и даже с большим успехом, когда б она не болталась на шее), я всё же много думал: а был ли в принципе шанс для неё оправдать своё назначение, разромив японский флот в генеральном сражении по пути во Владивосток?

Ну, как это делал Рожественский – разумеется, шансов не давало никаких. Он не то чтобы был глуп или совершенно бездарен, но он – типичный такой служака, чертовски косный, чертовски консервативный, чертовски осторожный во всём, что касается личной инициативы и отступления от шаблона. Не будучи ни в коем случае трусом, он действительно предпочёл бы доблестно сдохнуть в безнадёжном бою (что ему почти удалось), нежели приложить какие-то усилия, чтобы сделать этот бой менее безнадёжным.

Разумеется, использовать шаблон в сражении с примерно равным по силе противником, который прекрасно знает основы тактики, но при этом более в себе уверен и имеет превосходство в маневре, - это самоубийство. Он всегда сумеет вовремя разгадать твои намерения и занять более выгодную позицию. Что и произошло.

Что нужно было противопоставить Того – так это некоторую толику оригинальности, даже – сумасшедшинку. И начать нужно было раньше собственно встречи с японским флотом. С тем, чтобы убедить своих собственных людей, что ты – не такой, как прежние русские адмиралы, битые японцами. Что ты – непредсказуемый и отчаянный. Что с тобой – есть надежда. Может и фартануть.

Для начала, я бы, пожалуй, совершил налёт на японское побережье. Высадил бы десант, скажем, в Кагосиме. Это самая южная оконечность Хонсю. Ну а почему нет-то, когда всё равно близко? И если уж помирать – так с музыкой. Причинив хоть какой-то ущерб собственно японской метрополии. Чтобы не чувствовали себя в безопасности. Чтобы озадачились чисто психологически.

Подойти ночью, высадиться, раздолбать портовые сооружения, ломануть банк, поднять русский флаг над мэрией. И пусть япы бесятся. Пусть кричат: где был Того со своим флотом? (в проливе, конечно, поджидал).

Это было бы неожиданно и драматично. Более того, после такой операции япам пришлось бы задуматься, каким всё же путём пойдёт эскадра на север. То ли через пролив, то ли вокруг Японии? Неизвестность – она ведь гнетёт.

Далее (а точнее, ранее) я бы допустил утечку (желательно, конечно, на уровне Главного Штаба) о секретном оружие в составе эскадры. Именно – о компактных субмаринах с электрическим мотором и двумя минами Уайтхеда на борту. И что якобы броненосцы береговой охраны, в остальных отношениях почти что бесполезные для океанского сражения, – на самом деле являются «матками» для этих субмарин (конечно, имитировать наличие такого оружия – надо было ещё в Мадагаскаре: выставлять особую охрану, вывешивать маскировочные сети, распускать пьяные слухи по тавернам).

Подлодок – японцы реально боялись. Это было тогда новое оружие, чьи возможности были не вполне известны (но представлялись впечатляющими), а главное – не имелось решительно никаких средств борьбы с ними.

Поэтому япы очень осторожно действовали вокруг Владивостока, где русские подлодки реально были. Другое дело, что были они тогда крайне несовершенны и вряд ли сумели бы потопить хоть кого-то, даже если б этот кто-то сунулся прямо на рейд. Но само предположение о наличии этого неведомого и грозного оружия – оно вынуждало надводных адмиралов отказываться от привычных действий. Рвало шаблон. Что и нужно.

Ну а в момент встречи – состроиться в три колонны. Разделить четыре новейших броненосца, пустить их парами во главе крайних колонн. А по центру – крейсера и миноносцы. Которые, при сближении с противником, вдруг начинают резко набирать ход и рвутся прямо на него, когда он пересекает курс эскадры, пытаясь охватить её голову Т-манёвром.

И тут до японцев доходит, что на буксире у крейсеров – те самые подлодки (можно изобразить это довольно наглядно). Которые сейчас разгонятся, отцепятся – и выйдут прямо на траверз японским броненосцам.
Давай, Того, охватывай! И получай сюрприз в борт!

Успеют ли японцы расстрелять крейсера и миноносцы до выхода на торпедную дальность? Вряд ли: слишком много целей. Слишком скоростные цели. И уж во всяком случае, они вынуждены будут оставить в покое основные броненосные силы, которые сейчас тоже стремительно сближаются и ведут огонь.

Выдержат ли нервы у японцев, когда им на траверз вот-вот пойдут торпеды? Сохранят ли они кильватерный строй или смешаются, или отвернут кормой все вдруг, убегая? Ну, по крайней мере, появляется шанс, что они откажутся от охватывающего маневра и не сумеют встретить русские броненосцы бортом, огнём всех орудий, а смогут бить только кормовыми. Да и чисто психологически отступление, даже временное, – угнетёт самурайский дух. Потом, когда они снова попробуют охватить голову русской эскадры, - будут действовать уже не так уверенно.

Можно было придумать и ещё какие-то хитрости. Взять, скажем, пару транспортов, навесить на них дощатой всякой бутафории, раскрасить – и с полусотни кабельтовых в «анфас» хрен отличат от броненосца. Вывести на прямую, раскочегарить хорошенько, спуститься на шлюпки – и пусть себе япы шмаляют, тратя драгоценное время и развлекая огонь (а заодно увеличивая шанс, что шимоза рванёт прямо в стволе, как у них не раз бывало с этим капризным боеприпасом).

Можно было запалить на том же Суворове костры с резиной, имитируя пожар, вывалиться из строя и пойти описывать циркуляцию, как будто рули повреждены. Глядишь, плюнут на «калеку», перенесут огонь на другие, тут-то он сблизится и залепит в упор (а то и на абордаж возьмёт, чего уж точно в броненосную эпоху никто не делал и не ждал – а зря!)

Да много на свете весёлых затей. Но проблема в том, что кадровые военные, тем более заслуженные, заматеревшие – как правило, ребята весьма стоеросовые. «Так делать не принято» - и весь сказ.
Блин, а гвоздить чужие броненосцы торпедами на рейде, под покровом ночи, - принято? И я это не в упрёк Того говорю – в похвалу. Первая атака на Порт-Артур – она великолепна была по своей дерзости и эффективности. Но догадываюсь, однако, что бы сказал на его месте Рожественский, предложи ему такой план перехвата инициативы у противника. «Да вы что? Мы же потеряем все миноносцы! Они же заблудятся! Они же сядут на мель! Они же угодят под огонь береговой артиллерии! И никуда, разумеется, не попадут своими уайтхедками, в такой-то темени! Этого же никто никогда не делал».

Ну вот в этом и разница между Того и Рожественским. Первому нужно было победить, и он верил в победу. Второму – соблюсти инструкции, наставления, не насвоевольничать, и положить жизнь за царя (как будто тому – офигенный подарочек).

Впрочем, повторю, как бы ни заманчива была идея разгромить японский флот и развязать себе руки на море – в действительности русским это было необязательно для победы. Желательно – но, в принципе, вполне могли обойтись и без поддержки флота. Как обходились столетиями в сугубо сухопутных кампаниях.

Но то, что разгром флота был воспринят как проигрыш ВСЕЙ войны, - это, конечно, потрясающий был маразм. Умопомешательство. Да что ж, ей-богу, к Кремлю японцы подступили, чтобы искать с ними мира? Ну так ведь и в Кремле бывали супостаты, в своё время, - но и это не рассматривалось как повод к капитуляции.

Вот реально, какие могли быть у японцев перспективы в случае продолжения войны? Ну самое большее – могли бы взять Владивосток и Петропавловск (вряд ли, конечно, - но допустим). И что? Это действительно такая смертельная рана для России? Это действительно подорвёт её жизненные силы и способность к сопротивлению? Да ладно! Торговля тихоокеанская тогда у России по-любому хиленькая была, и Владивосток – всё больше военное значение имел, а не коммерческое (не говоря уж про Петропавловск).
Или они промаршируют победным маршем по Сибири, захватят уральские заводы, а там и в европейскую часть ворвутся? Ага, да конечно!

Таким образом, японцы ввязались в войну совершенно авантюристично, без малейшего шанса нанести противнику такой урон, который действительно, объективно мог бы считаться неприемлемым. Они даже угрожать таким уроном не могли. Самое большее, на что они могли рассчитывать – временный успех на Дальнем Востоке, чьё хозяйственное значение в масштабах России были тогда мизерным, и любые потери там – как слону дробина.

При этом, японская экономика быстро дошла до предельного напряжения, между тем как российская – могла себе позволить и вдесятеро большие военные усилия. Каждый новый день войны – работал против япов и на русских.

В принципе, русская армия на Дальнем Востоке могла бы вообще не предпринимать активных наступательных операций – а просто стоять, наращивать силы и угрожать. Год. Два года. Пять лет. Десять. Главное было – не заключать мира. Он был нужен, как воздух, Японии – а России он нафиг не нужен был. Зачем? Чтобы признать японские приобретения на Ляодуне и в Манчжурии? Перебьются! Пусть живут и знают: Россия в любой момент может перейти в наступление, ну а пока этого не случилось – Россия не признаёт за японцами права на освоение захваченных территорий, и любой концессионер там – в любой момент может стать жертвой русской диверсии. Очень, очень благоприятный инвестиционный климат! Ну а в море любое японское судно рассматривается русскими как законная добыча. И тут не нужно больших эскадр – тут было бы достаточно инициативных частных каперов на худо-бедно вооружённых шхунах, чтобы начисто парализовать японские торговлю и рыболовство. Главное – не заключать мира, не легализовывать японские приобретения на материке.

Говорят, правда, война была непопулярна в народе, который, де, не понимал её целей и задач?
А что тут понимать-то? Не столь важно, из-за чего у России и Японии начались разногласия (там, не спорю, наши тоже хороши были, когда оттяпали Ляодун, в общем-то, по беспределу, и также беспредельно сунулись в Корею с претензией на монопольные концессионные права по лесу), но война началась с того, что противник, без объявления, внезапно атаковал русский флот на рейде.

Да, это было очень эффектно и красиво. Технически и тактически. Но политически – Япония выступила как агрессор. В явном виде. Нанесла удар подлый – но не смертельный. А реальные пацаны - такого не прощают. Не должны.

А народу – и понимать-то ничего не надо было, помимо того, что мы подверглись нападению, а теперь – будем неспеша и планомерно укапывать этих косоглазых отморозков, которые в натуре попутали.

Если это непонятно, что на такие удары нужно отвечать до тех пор, пока противник навзничь не ляжет и не взмолится о пощаде, и похер, какой ценой ты его уложишь, - значит, с головой что-то не в порядке. Я вот, ей-богу, записным-квасным патриотом никогда не был, и меня даже тошнит от этих чмошников, но я прекрасно понимаю, что жёсткая и бсскомпромиссная ответка со стороны России – диктовалась тогда просто инстинктом самосохранения. Таким наездам – нельзя попускать. А то все решат, что можно.

И ни одна держава первого ранга – не прощает таких вещей. Да, бывает, приходится сильно напрячься. Да, бывает, поначалу несут большие потери. Так было, скажем, у англичан в сипайском восстании, да и в Бурской. Но потом – по-любому наваливаются и размазывают тонким слоем. Так, чтобы впредь кусаться неповадно было (или некому).

Именно такой подход – и делает страну геополитической державой.
Именно этого – все и ждали тогда от России (как бы ни восхищались японской дерзостью).
Но вот тогдашнее политическое руководство наше оказалось настолько немощным, безвольным и слабоумным, что в глазах всего мира Россия скатилась до чего-то вроде Китая. Отчего даже мне, нисколько не квасному патриоту (вообще не патриоту) – становится тошно и больно, что хоть раз за историю моя страна могла так унизиться и опуститься.

Говорят, царь не имел другого выхода, поскольку та война была непопулярна в народе? Чего? А когда его кто спрашивал, народ-то? И для чего, прости господи, ещё-то нужно самодержавие, как не для того, чтобы игнорировать народное мнение о политике? Или, может, Пётр шибко интересовался народным мнением о пользе Северной Войны, строительства Санкт-Петербурга и вообще всех его «суперпопулярных» реформ? Да нет же! Он просто окружил себя несколькими сотнями, буквально, амбициозных авантюристов, которые не могли не быть лично преданы лично ему, и с их помощью переломал об хребет не только что многомиллионный народ, но и многотысячную прежнюю элиту. И я не то чтобы всецело одобрял все действия Петра, паче их чрезмерную, пафосную жёсткость, - но они просто иллюстрируют реальные возможности самодержца, когда у него реально есть Цель и Воля. ЕГО Воля. И посрать на «народную волю».

Хотя и без самодержавия – мыслимо ли было бы, чтобы в тех же Штатах после Пёрл-Харбора стали раздаваться голоса: «Война с Японией непопулярна в народе, давайте лучше признаем их победу и уступим на их условиях»? Вот после всех потерь первого времени, когда и линкоры тихоокеанские выбиты были, и два британских потопили, и на островах япы успешно наступали? Это мыслимо, чтобы в американском обществе, самом рас****яйском из всех, так бы заговорили и голоса те считались бы значимым?

Нет, там мыслимо – протестовать против захватнической войны, где своя страна выступает, вроде, инициатором, но с непонятными целями. Это ещё – куда ни шло. Ну или дискуссия – надо ли вступать в чужую войну, где ни одна из сторон нас не трогает. Но если МЫ подверглись нападению? Да смешно обсуждать, надо ли продолжать войну! Конечно, надо! До тех пор, пока наш «царь» не изопьёт кровь ихнего премьера из черепа ихнего микады! И никак не раньше закончить! Это не обсуждается.

Ну а вот Россия почему-то забыла тогда этот основополагающий принцип цивилизованного сосуществования. Что если на тебя напали, да ещё и внезапно – кровь из носу, но надо укапывать агрессора. И это не рыцарская блажь, это не фанфаронский понт – это инстинкт самосохранения. Показывать, что ТАК с тобой обращаться нельзя. Что не важно, какие жертвы принесёшь ты – но противник пожалеет о таком образе поведения десятикратно. Чтобы впредь неповадно было.

И если кто-то из родного быдла не понимает необходимости доведения такой войны до победного конца, если она у него «непопулярна» - то в кандалы его и в стойло, чтоб не путался под ногами. Это не граждане, это дрянь какая-то.

Хотя на самом деле, для большинства российских людей тогда – война с Японией была ещё как популярна. Что не вызывало энтузиазма – так это неуспешный её ход. Но, надо было запастись терпением и объяснить, что время работает на нас.

Ну а некоторая часть населения… ошибочно освобождённая в 1861, скажем так… не то что бы всерьёз отрицала необходимость той войны, но – сочла возможным, что можно поспекулировать, постервятничать на положении России, когда правительство, как казалось, не может слить эту войну, а потому пойдёт на любые усилия, на любые условия, и потому можно, скажем, подёргать Царя за рукав, чтобы он надавил на промышленников, обслуживающих оборонные заказы, чтобы они повысили зарплаты против контрактов и улучшили условия, и всё такое.

И в общем-то, этим шакалам – нормально так 9 января объяснили, куда им пойти, но следовало объяснять это не только (и не столько) пулями, но и словами. А с этим – возникли некоторые проблемы.

Будь я тогда царём (или хотя бы его пресс-секретарём) – я бы ДО этих шакальских народных выступлений объяснил бы, спокойно и внятно, что в условиях войны любые волнения и забастовки будут рассматриваться как диверсионная деятельность, как государственная измена, и последствия – соответствующие. Продажа в рабство, а в случае сопротивления – смерть на месте. Или – увольняйся нахер со своего завода и протестуй себе на здоровьичко из диогеновой бочке против чего угодно. С хиппи – не воюем. Но если ты обязался работать на заводе, производящем, скажем, пушки, а потом неожиданно срываешь заказ, - это измена. Это диверсия. И ты за это ответишь. Или рублём, или свободой, или жизнью. И похер, чего ты там себе думаешь «политического». И похер, какого ты себе там Карла Маркса начитался. Ты – взял на себя некоторые обязательства, и провалил их. Подставил людей. А за это – придётся ответить.

Но вместе с тем, когда действительно уже перестал работать всякая идейная требуха в качестве обоснования войны, - самое время заинтересовать народ материально.

Признаться, я вообще имею некоторую идеосинкразию на «идейные» воинства (поскольку с ними никогда не знаешь, когда в голове перемкнёт, да включатся мозги, и они поймут, что «великая идея» - это просто повод использовать их задарма), я привык работать с профессионалами, с наёмниками, такими же, как я сам, но что точно – никогда не поздно превратить «идейное» героическое пушечное мясо в истинного солдата, в наёмника. Надо всего лишь – дать ему материальный стимул, и тогда он вообще перестанет задаваться тупыми вопросами вроде «ради чего эта война»? И это – всегда работает безупречно.

Конечно, в целом военный человеческий материал тогда был аховый у Российской Империи (ей-богу, рекрутчина, при всей её несправедливости, создавала куда более качественные «живые военные машины», которые после десяти лет службы просто и не мыслили себя вне армии, а призывное рабство на время – это всегда профанация воинского достоинства), но и с ним можно было бы сотворить чудеса, если заинтересовать материально.

Итак, все кричали тогда, что Россия ведёт войну ради своих концессий в Корее? Отчасти – правда. В кои то веки – действительно разумная колониальная война, ради поживы, а не ради каких-то братушек-славян на Балканах. Ну так – и создать акционерное общество, и выдавать акции солдатам (и рабочим), и чтобы понимали: их курс – зависит от успехов войны.

Чистоплюи обожают говорить, что будто бы меркантильная заинтересованность солдат – моветон, но на самом деле – это всегда действует магически. И это в высшей степени справедливо, увязывать финансовые возможности солдат с их успехами в войне. Что называется, как потопал – так и полопал. И это всегда ОЧЕНЬ популяризирует и воинскую службу, и войну – возможность нехило подняться на своей отваге, выбившись из самых низов в уважаемые люди.

Ну а Цусима? Да, невиданный, беспрецедентный разгром флота (при, в целом, равных силах). Ни Трафальгар, ни победы Ушакова, ни даже Саламин – не были настолько оглушительными. Печально. Но стратегически – это ничего не меняло для России (помимо осознания, что когда наш флот используется не для захватнических разумных войн – он хиреет и становится ничтожным, где никчёмны как адмиралы, так и матросы). У нас по-прежнему были все возможности (и обязанность!) выиграть войну на суше, выдавить япов из Маньчжурии, а потом из Кореи, спихнуть в море, а потом прийти на Хонсю и выпить кровь премьер-министра из черепа императора :-)

Более того, мы виноваты прежде всего перед Японией, что, потерпев от неё частное поражение на море, слили всю войну в целом. Ибо наивные восточные дикари, по нашему неудачному тогда примеру, составили подобное мнение обо всех бледнолицых. Что стоит их ткнуть, уязвить своей дерзостью – и они тотчас скукоживаются.

Именно «дети Цусимы», повзрослевшие и заматеревшие, спустя тридцать пять лет удумали таким же образом прогнуть амеров. С той же надеждой. Ну и тогда-то им преподали урок, что такое на самом деле европейская держава, и на какие жертвы она пойдёт, чтобы сломить сопротивление охреневших самонадеянных дикарей. Жестокий урок. Которого могло бы не быть, в котором не было бы надобности, если б его япам преподали мы, тогда же, в девятьсот пятом (или шестом, седьмом… семнадцатом… нам-то не нужно было спешить с заключением мира).

И вот будучи русским, и симпатизируя России всё же больше, чем Америке (хотя я и к ней очень хорошо отношусь), я действительно должен признать, что наша нация как-то выродилась к началу двадцатого века (как сейчас англичане, возможно), что сподобилась схлопотать такую плюху от япов и не ожесточиться, не огрызнуться в ответ, а лишь развела руками – ну и брякнулась мордой уже в полнейшее дерьмо в скорейшем времени.

Возможно, нам и нужна была встряска большевистским переворотом, чтобы вновь мобилизовать силы от этого змеиного яда, вновь приободриться, но если в начале века мы были в таком коматозном ничтожестве, что согласились претерпеть подобный позор от японцев – да, чего-то нужно было, чтобы встряхнуться и опомниться.

По хорошему же счёту – нужно было Николая нафиг травить к чертям (или шарфиком, или табакеркой), как только он вознамерился мириться с япами до нашей победы лишь по причине Цусимы. И не дожидаться, пока это меланхолическое чмо от трона отречётся, в самый неподходящий момент.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 24.09.2013. О Цусиме
• 08.09.2013. О моих любимых депутатах