Перо на полшестогоРечь пойдет об очередном писательском ляпсусе, но тут скорее личное, чем общее. В качестве примера цитата из Перумова. Не то чтобы удачная, но навскидку больше ничего не вспомнилось. «А еще – из каждой деревни была видна Гора, как ее называли тамошние жители. Увенчанная белой короной вечных снегов серая громада с молчаливым презрением взирала на мельтешившую у ее подножия жизнь. Там, в глубоких каменных недрах, гнездилась жестокая и старая сила, правившая этими землями. Туда, к широким воротам, тянулись длинные караваны с припасами и товарами, вереницы рабов; там, под мрачными сводами, совершались отвратительные обряды, описывать которые отказывается мое перо…» И вот, лично меня обороты в духе «мое перо не в силах описать» раздражают. Веет от них авторским бессилием, веет ленью. Сюда же стоит отнести моменты, когда автор пестрит неопределенными местоимениями – что-то, как-то, где-то. А надо не лениться, не филонить, но искать способы, как низвести из трансцендентного в имманентное. Проще говоря, из области какой-то непонятной фигни в область доступных читателю понятий. К примеру вот, из Лазарчука, его новеллизация пилотного эпизода «Секретных материалов»: «Свет падал сверху, но увидеть его источник было невозможно – и не потому, что он был слишком ярок (даже на солнце может посмотреть, прищурясь, терпеливый человек), а потому, что свет образовывал своего рода завесу, за которую взгляду проникать не разрешалось. Малдеру показалось, что источников света несколько, расположенных рядом – как рефлекторы в операционной лампе, – но он не поручился бы за это даже одним центом. И – возник звук. Звук пришел из каких-то глубин, из недр генетической памяти, наверное; когда ныряешь на глубину, примерно так шумит море. Но – только примерно. Потому что в этом шуме была и возвышенная музыка тихого органа, и крик пожираемой живьем птицы, и вибрация рождающейся планеты… Звук предлагал опуститься на колени – и внимать, внимать, внимать бесконечно… Малдер выпрямился. Цепляясь за него, рядом встал детектив. Свет напрягся. Теперь он был плотным и живым. В нем появились сверкающие нити. Нити выстреливали вниз и оплетали ребят. Парень – Билли – поднял девушку на руки. Повернулся. Теперь он стоял к Малдеру боком, и Малдер видел, что он не держит ее на весу, не принимает на себя ее – пусть невеликую – тяжесть, а лишь направляет, придерживает, поворачивает… Сдвинулся воздух. Медленно, будто тяжелый жернов – пошел по кругу. Быстрее, быстрее… Сухие прошлогодние листья покатились по земле, стали подпрыгивать и задерживаться в прыжке, потом – разом взмыли в воздух. Малдер почувствовал, как встают волосы на голове и задираются полы куртки. Детектив что-то кричал, но его не было слышно». © Copyright: Арыкъ, 2016.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
