Хоть и не из высокого начальства, я был из известной номенклатурной семьи в нашей автономной республике. Родители мечтали о медицинской карьере для меня, что-нибудь вроде начальника облздравотдела в нашей столице. В школе я учился не из рук вон плохо, но ни малейшего интереса или способностей не проявлял. За исключением физкультуры – в 15 лет я уже был чемпионом юношеской спартакиады нашей республики по метанию копья. И был влюблен почти во всех одноклассниц и во многих учительниц, одновременно. Как бы там ни было, по окончании школы дядя отсоветовал посылать меня в Москву поступать в мединститут. Он был прав, конечно. Теперь, сидя в Гамбурге в собственной лавке, ясно – здесь мой советский диплом все равно никого не интересует. Будь то провинциальный пединститут или столичный медицинский.
Так я попал в наш местный пединститут. На занятия я особо не ходил, тем не менее с экзаменами и зачетами трудностей не было. Не требовался даже дядя Рафик – ректор института ценил спортивные достижения, а я по масштабам республики был вполне приличным спортсменом. Студенты в основном были девушки, я – что называется джигит, с карманными деньгами и «Жигулями» уже на первом курсе, но я практически не пользовался представлявшимися возможностями. Я упорно ухаживал за русской девушкой – Таней, хрупкой шатенкой с иняза.
---
Ее мать, Елена Ивановна, преподаватель французского в нашем же институте. Яркая брюнетка, безукоризненного сложения, лет 50, что мне тогда казалось – старуха. Она и в самом деле знала французский, даже жила во Франции, что при советской власти было делом неслыханным. То ли кассиром «Аэрофлота», то ли переводчицей в консульства, не знаю. Как теперь я понимаю, это была дама с большим прошлым.
...
Не буду описывать этот немыслимый любовный пятиугольник. В конце концов Таня вышла замуж за русского (музыканта) и уехала в Москву.
...
Я закончил без трудов наш пединститут и некоторое время просто болтался, проводя время на пляже или на набережной. В нашем институте военной кафедры не было, так что по закону меня могли призвать в армию. Служба в советской армии мне всегда казалась занятием для абсолютных идиотов и я не воспринимал это всерьез. То есть просто выбрасывал повестки, точнее, порвав на клочки, спускал в унитаз. Напрасно. Это кончилось плохо. Однажды за мной прямо домой приехали на «бобике» капитан и прапор, и отвязаться от них было очень тяжело. Я бросился к дяде Рафику. Он так рассвирепел, что чуть не прибыль меня. Если бы я сказал вовремя, то от такого пустячка он мог избавить меня одним телефонным звонком. Но сейчас дело приняло нехороший оборот. Наконец, дядя Рафик поостыл и спросил, со мной ли паспорт. К счастью, да. Он немного смягчился и сказал убраться из города, даже не заходя домой. Завтра он моим делом займется, сказал он, вновь краснея и свирепея. Позвонил в один из приморских санаториев и сказал, чтобы мне оформили путевку на месте по прибытии.
...
Я на побережье. Без друзей, без машины и почти без денег.
