Золовка

Алик Абдурахманов: литературный дневник

Моя невестка (сноха, золовка?) биолог-фармаколог-токсиколог. Вот они замучили не знаю сколько животных, тестируя новое лекарство. Пробуют на первом человеке-добровольце. Сразу понос, да такой, что в больнице под капельницей несколько недель, не то полное обезвоживание и все, каюк. Наука это вам не хрен собачий и не торговля подержанными машинами.


Или вот, скажем, Пучков. Мы учились на филфаке, хотя я бросил, он довел дело до конца. Красавец в твидовом костюме и все такое. Завидую черной завистью. Ребят на филфаке мало было, в основном студентки. Мужского пола пара пастухов с гор, ни одного языка не знали и, кажется, говорить тоже не умели. Старлей, списанный с диагнозом шизофрения, тихий человек лет 30, казался стариком. Я всем говорил, что занимаюсь структурной лингвистикой, хотел бы я знать, что это такое, может и вовсе нет такого. Хорошо. Пучков тогда на 100% использовал благосклонность студенток (я нет), его стихи печатали в «Комсомольской правде». До сих пор сочиняет, красавец пожилой, седой, в синем английском твиде и полосатой рубашке. Стихи такие гладкие, такие правильные, все чувства такие достойные, ну просто ** твою мать, слушай, Пучков, попробуй сочинять инструкции по технике безопасности, *** буду, у тебя получится. Если надо, на англ или немецкий переведу за 50% гонорара.


Или вот Столыпин. Тоже история. Может, его реформы были хороши, не знаю. Но остались в народе лишь столыпинский галстук и столыпинский вагон. Реформы, реформы, ведь все для сохранения самодержавия, тупик. Потом, напор на русский путь, русский дух, русскую историю и так далее. Постой, в империи были поляки, финны, чукчи, грузины, не говоря про таджиков и евреев. Им-то как быть? А вот так и быть, шлепнул его Богров, протер пенсне, покушал кошерной пищи и бабах! Вскрутился к небу, курва, прах.






Другие статьи в литературном дневнике: