Мутабор
За что люблю наших русских, так именно за русскость. Если баба с самогонкой поблизости - прощай война. Или мужики с домино. Навылет - ничо не надо. Рыбалка, банька на отшибе, свечечка, бутылочка - вот оно, щастье.
Жил по соседству богатырь - теть Зинин сын. Кличка - Старый или Старикан. Имени не помню. Игорь, кажется. Да и на фига оно ему. Два метра росту, косая сажень, тонна мускулов - Алеша, бля, Попович. Не-а, Иван, к сожалению, не совсем дурак. Так-то дурень, но не совсем - с хитрецой.
Как известно хитрожопость русская потому и русская, что приключений на свою жопу создает. Немецкая, та, допустим, французам гадит или, не знаю, австриякам, а наша - нам и больше никому.
С детства страдал ленцой. Особенно к деланию наук. Начали учителя припрягать, то-се, двойки-колы, родителей в школу, а те, в воспитательных ремешком. Батя - дядь Паш ни разу не шутливый, мог приложить так, что Старый возле скамейки весь вечер на своих двоих. Все сидят, ржут, а он зад потирает. Так ить за дело, какой спрос.
Долго думал Старый - восемь дней и две ночи, наконец придумал. Задружил с маленьким щуплым рыжим евреем. Правда, не картавым. Гоша. Такой советский Цукерберг - арифметика, скрипка, мама и бабушка, а еще тети Сони и дяди Давиды. Вся межпуха в наличии.
Предложил сделку по-любви. Ты мне учебу, я - защиту от хулиганов. Придумал, гений. Гоша тут-же согласился - если, говорит, по улицам вместе, то и уроки - тож вместе. Ударили по рукам.
Гоша заселился. Ну, как заселился, после школы туда, обедают, и за уроки. Через пару деньков Старый взвыл. Если раньше на улицу под честное слово, теперь все. Гоша, который свои решал минут за двадцать, отслеживает - с маменькой чаи гоняют, пока богатырь корпит. Сделал - покажи. Глазком чиркнет - ошибочка, переписывай, родной. И мать кивает, мол, давай, сынок, работай. Потом принимает. Сам важно в кресле, а Старый навытяжку - как на экзамене. Гоша - молодец, по всему материалу. На два раза.
Короче, придумал Старикан сбегать. Типа в тубзик, а сам на улицу.
- Пацаны, вы меня не видели, лады...
- Лады, - и ржут.
Минут через пять из подъезда вылетает Гоша.
- Куда?
- Вот те святой, истинный - не было.
Гоша саркастически кивает.
- Сима, пеняй на себя!
- А че сразу Сима, сказал, не было - не видел.
- Ага, я-ж с окна смотрел.
- Ну, пробежал, почем я знаю...
- Еше раз - слушаем внимательно вопрос, - куда пошел Старый.
В эти моменты Гоша обретал что-то дьявольское. Глазом сверлит, кулаки сжимает, губы в ниточку, голос подхрипывает, подбородок подрагивает. Недобро так, зловеще, и ни фига не по-свойски - того и гляди бритвой вжикнет. Чистый Вельзевул.
- Да ну т-тя, в Кассах они, с Лобзиком - в кустах курят.
А еще минут через пятнадцать Старый на полусогнутых, с мольбой в глазах и вечной средне-русской тоской в сердце - метрах в трех позади:
- Гош, ну, че ты, я-ж на полчасика... Гооош, Лобзик на мальборо сманил... Гооош, я-ж с пользой, вот и тебе сигареточку припас...
Гошу боялись все - Старый, теть Зин и пацаны. Старый - понятно. От Гоши зависело все, плюс мать души не чаяла, а батя по-первому свистку за ремень. Мать - не дай бог уйдет гений, ведь поступать скоро. А она хотела сына выучить по-высшему. Пацаны - под двойным прессом. Мало, у Гоши натура дьявольская, так Старикан сдуру покалечить мог - за Гошу-то, что уж говорить про дядь Пашу. Короче, крошка Цахес.
Правда, если попросить по-человечески, поможет - этого не отнять. Кодекс соблюдал. Так просить-то боязно - чур, чур, чур.
Время поступать. Гоша - хоть МГУ, хоть Кембридж с Оксфордом, причем одновременно. Владел мальчишка знаниями. На любой каверзный вопрос так завернет, что той каверзой трижды по башке вопрошающего пристукнет. Даж Корнеев опасался. Уважал, само собой, по-корнеевски.
- Глиста, - эт Санек шепотом за углом на ухо, - но умный, собака...
Старый, сами понимаете, без Гоши никуда. Здоровья невпроворот, а ума - кот наплакал. Чуть Гоша в сторону, дурак дураком - пьянки и бабы. Мать с лица спала - пропадет, как пить дать. Давай, говорит, дуй в военкомат, сдавайся, и в армию. Не тут-то было. Гоша давно придумал. Танковое. Четыре танкиста и собака. Собака, разумеется, Старый. Все училище сбежалось смотреть на сладкую парочку. Олимпиадник, медалист, умничка, и к ним в окопы. В кои-то веке раз. Плюс "детинушка ухнем" на подхвате.Только говорят, Старый не подходит - великоват. В танк не пролезет. А Гоша уперся - или вместе, или я пошел. Взяли обоих - куда деваться. Так и отучились. Генералы
***
М-да, ботаники создали компьютер, интернет и смартфон, и теперь мы у них в плену. Все. Банкиры и промышленники, нефтяные гиганты и государственные системы, детские сады, школы и коммуникации - мышеловка захлопнулась. Могут забрать личность, деньги, стереть или изменить судьбу, исказить смыслы, поменять слова или заставить навеки замолчать. Владельцы коммуникатива. Милые, худенькие люди на самокатиках, в смешных очочках, стрижках или бородках. Вежливые, снисходительно глядящие на мир из-под макинтоша за сто семьдесят тысяч, а мы, старые и не очень, накачанные или обездвиженные, начитанные или вульгарные, выглядим как недоразумение - инвалиды с ограниченными возможностями, пусть трижды размахивающие кулаками и орущие "шумел камыш".
Их неизвестная родина - интернет, а город мечты - веселое поселение "Гугл" или чудесная деревня "Фейсбук", на худой конец просто смарт-таун. Раздельный мусор, электричество, роботы и гаджеты, квадрокоптеры, мешки для сидения и доставка пиццы. Весь мир в кармане.
Вера, раса, язык, малая или большая родина, национальность или пол - значения не имеют, никакого. Экостиль, упорядоченность в деньгах, предельный прагматизм в делах, либерально-новостной стрекот и вопиюще-сентиментальная, плюшевая чушь во всем, что не касается прагматики, но главное - отсутствие привязанностей, а старая реальность, лишь поле для приложений. Новое человечество, встречайте.
***
Недавно пообщались - сидел и слушал, слушал и седел, а потом долго кланялся и премного благодарил. Трудно ощущать себя недоразумением, но что поделать - дети, это ж святее всех святых. На метафизические замахи или мифологические былины отвечают вежливым, понимающим кивком, правда, с ярко выраженным врачебным оттенком - согласитесь, душевнобольным перечить не полагается, наоборот, соглашаться и гладить по головке.
Без отрыва от супер-ноутбука мне в два счета объяснили за Белоруссию, неизбежность европейского пути, мужество сидящих за компом хакеров, гениальность Темы Лебедева и мою стариковскую предвзятость к нему, рассказали как правильно покупать новые гаджеты и, одновременно, продавать старые, указали на сайты, где можно торговать свои слова и мысли - хоть на вес, хоть построчно, и объяснили, когда человечество в целом утратит нужду в людских услугах, труде или опыте. Оказалось, совсем скоро.
Подвыпивший Макс слушал чудо спокойно - я было испугался, взбрыкнет - нет, молча улыбался и мотал на приспущенный в самогонку ус, Серый повис на пиве и отвлекался только на бабу-жену, которая строго следила, чтобы не сболтнул лишнего, доктор Женя, поначалу пытавшийся возражать со ссылками на древних авторов и психологов-экзистенциалистов, растерянно утих после того, как на него обрушили залп вежливо-садистского сарказма, а барышни, напротив, охотно поощряли вещателя, предлагая попеременно арбуз с тортом или курочку с картошкой.
В конце концов, подытожил новый человек из Оренбурга, всегда говорил, что не хочу жить в трех странах - Америке, Англии и России - уж больно имперские, скоро сами на себе крест поставят.
Что ты хочешь, сказала сердобольная хозяйка как только за гением хлопнула дверь, у него мать такая - совсем без привязанностей.
***
И хули, - Семенов никак не хотел в моих словах видеть нового человека, - мало их было, вспомни пухших от снобизма московских интеллигентов. Так тем можно было рыло настучать, или дать понять - тухли за милую душу.
Этим нельзя, сказал я, во-первых, не за что, во-вторых, дети, и бабы на их стороне - в лучшем случае недоуменно поблагодарят, а будешь настаивать - просто отключат цифру.
И хули, - снова заголосил несогласный, - раньше обходились и теперь проживем, Волга до сих пор впадает в Каспийское море.
Безумство храбрых
Другие статьи в литературном дневнике:
