К читателю
https://www.proza.ru/avtor/alekssluka
Возможность достичь успеха при жизни предоставляется лишь тем,
кто успел 'проснуться' до наступления смерти. Истинность выражения, на мой взгляд, очевидна. Ибо только целеустремлённому и настойчивому человеку, обладающему глубокими знаниями и пониманием того, что он делает, дано преуспеть. Лень, невежество или же глупость, что, по большёму счёту, одно и тоже, ни на миллиметр не приблизят к желаемому, сутью которого, подчас, является кропотливый ежедневный труд, порой в течение всей жизни. Человек появляется на свет для того, чтобы познавать и творить. Если он не способен к этому, то жизнь его пуста и бессмысленна, подобна сну, пусть даже и красивому. Стремление к постижению неизведанного, созиданию прекрасного заложено изначально в каждом из нас. Вначале оно служит толчком к пробуждению, в дальнейшем же: движущей силой на Великом жизненном пути. Жаль лишь, что само пробуждение наступает у одних раньше, у других - позже, у третьих - не наступает никогда.
Безусловно, человек многогранен. Внутри каждого из нас идёт постоянная борьба между добром и злом. Одних ведёт и охраняет по жизни светлый ангел, других - тёмный. Мы не похожи друг на друга. Жизнь на каждого из нас накладывает свой отпечаток. Однако, как бы там ни было, в глубине души у каждого есть что-то хорошее, только глубины у всех разные и порой, донырнуть у себя в душе до этого хорошего не каждый может. Книги же всегда давали, дают и будут давать такую возможность, так как человек остаётся один на один с написанным. И если то, что он читает, заставляет его хоть что-нибудь почувствовать и пережить заново какие-то моменты своей жизни, пробудиться, давно уснувшему, воображению и вновь всколыхнуться чувствам, значит то, что написано - написано не зря. Очень хочется верить, что эти рассказы смогут окунуть Вас в воспоминания, заставить задуматься над некоторыми вопросами, глубоко похороненными под накопившимся хламом проблем, пересмотреть по-новому свои жизненные позиции, а также добавят Вам доброты, тепла и душевного покоя.
С уважением, автор.
Война глазами детей
Я пришёл к отцу вечером. Он курил, и я сел на табуретку. Что-то он задумался. У него так бывало, тогда нечего спрашивать. Поэтому, я ждал. С отца спало это, он дернулся, повернулся и спрашивает меня:
- В шашки поиграем?
- Да. Пошли, пап.
- Знаешь, я расскажу тебе кое-что. Ты хотел услышать, так, значит, услышишь.
С ним плохо было. Меня в больнице предупредили, что рак у отца, мало у него времени осталось(3 месяца). Но что-то, мне думалось, больные все знают, лучше нас. Поэтому, и сказал: *Услышишь*. Вот почему он думал, собирался с мыслями, это больно вспоминать ему. Видно, перешагнул он через себя и начал рассказ:
Это было в Лиде, в 1943 году. Зима. Всё замерзло. Ничего не видно сквозь окна. Я кулаком дырочку отогрею и смотрю. Делать, все равно, нечего. Сергей(соседний мальчуган, лет 10, а мне - 7) обещал зайти сегодня, взять меня на речку, кататься. Я смотрел в окно, чтоб не пропустить Сергея, и вот он идёт. Я спрыгнул вниз и давай одеваться. Ну, вроде, был одет и жду Сергея. Он с папой моим(твоим дедом) разговорился и стал. Кивал головой раз и два, и три… Это папка указания даёт ему. Вроде, все. Пошел в дом ко мне. Вошел и глянул, вроде, нормально. Сказал, чтоб аккуратно я. Я пообещал и выскочил за дверь. Сергей улыбнулся мне, я - ему. Пошли мы на речку. Все её звали Вонючка(постоянно запах болотный). Прошли пивнуху(сейчас магазин №30) и на речке были. Сергей взял дома коньки, так мы по очереди катались. Накатались ого-о. Падали мы чаще, чем ехали, но смеялись над этим до упада. Потом на 5-й точке покатались с горки и выезжаешь на речку. Уже мокрые были, но ещё хотелось. Двери открылись и вышли 3 немца. Мы не заметили их. Один показал на нас, двое засмеялись. Первый немец автомат поправил и нас взял на мушку. Мы упали. Немцы опять засмеялись. Первый что-то крикнул нам и опять на мушку взял. Мы опять лежим. Немцы снова засмеялись. Сергей встал, а я лежал. Тогда немец крикнул что-то, и раздалась очередь. Сергей упал, я вдавился в снег. Немцы ушли, а я лежал. Потом я посмотрел вокруг, сел. Сергей был убит. Я глянул на него и… не плакал, нечем. На речку больше не ходил. Вот так прошел день для меня.
Отец опять задумался. Он закурил. Что я буду мешать ему. Пошел в комнату, нашел шашки. Отец сказал:
- Подожди. Ещё слушай.
Это тоже в Лиде, в 1944 году. У нас немцы жили. Танкисты. Танк поставили, чтобы удобнее наблюдать и за ним, и в округе. Кроме того, очень аккуратные немцы. Все, что достали(полотенце, мыло и…) - этому нашлось место. Я у танка крутился. Очень хотел внутрь. Вышел немец и позвал меня. Я подошел, так с опаской. Немец взял меня в охапку и поставил на танк. Показал мне, чтобы не боялся, залазил внутрь. Я ныркнул в башню и в танке. Потрогал уже в танке все, что разрешил немец. Он здесь ведь был, смотрел, чтоб не влез куда. Когда я вылез с танка, немец даёт шоколад мне. О, шоколад мне. Это вкусно. Вот он и подвел меня. Через пару дней я влез в танк и украл плитку шоколада. Черт, спрятал бы и сбежал бы, так нет, надо съесть сразу. Выходит тот немец и глядит на меня, подзывает и ждет меня. Я спокойно подхожу к нему. Немец берёт тряпку и вытирает мне лицо. *Что это,*- спрашивает, а ответить ничего не мог я, даже голову опустил, уши красные. Немец берёт меня и как пиджачника мне да-аст. Полетел на забор я и головой пробил его. Лежал и не вставал. Папка шёл с работы, поднял меня и унёс в дом. Не один день я лежал. Вот так. Немец научил меня не брать чужое. На всю жизнь…
Потом наши пришли. Был бой. Сидел я в подвале. Потом вылез я и слышу, как папке сосед про немцев рассказывает. Танк подбит. Напротив крепости стоит. Я пошёл поглядеть. Интересно ведь. Да, подбит. Только не понять, тот танк или нет. Метров 5 от танка немец лежал. Тот, который шоколад мне давал и потом бил за него. Он весь обгорел, только лицо не тронуто. Белое лицо. Я его запомнил на всю жизнь…
Отец смотрел, как через стекло. Потом продолжал:
Это после войны было. У нас улица на улицу не бились – стрелялись. Автоматы и пистолеты прятали одни, другие не боялись, не прятали. Милиция искала. Если находили, тут же забирали. У меня был Вальтер. Нравился мне. Вещь. Прятал в саду от папки(дед тебе). Однажды, Андрей(сосед, 13 лет) пришел, говорит:
- Слухай, там сбираемся. Пайдёшь?
- Приду. Вальтер брать?
- А то! Бяры, у чатыры прихадзи.
Четыре, значит, четыре. Поел дома и сюда, в сад. Посмотрел на Вальтер, и рука сзади раз, схватила меня. Это папка был. Он Вальтер забрал. Подзатыльник я получил и стою на месте. Уже приготовился слушать всё. Папка сказал:
- Дураки вы все. Мало вам на войне досталось. Толика сейчас убили какие-то мальцы!
Я съехал. Говорили же о том, о другом. Одного часа не было. Ёлки-палки. Я молчал, слушал папку. Он продолжал:
- Больше Вальтера не увидишь. Давай, в дом иди.
Я пошел в дом. Папка около туалета стал, и пистолет нашел своё место. Так закончились автоматы-пистолеты у меня надолго.
Отец опять курить стал. Он сидел прямо, как бы тяжело стало. Дал чая я ему. Какие шашки. Так мы и не сыграли в них. Война у него. Война глазами детей.
март 2019г.
Женская доля
Ожидание. Ожидание было большей частью её жизни. Поначалу, ещё в школе, она ждала его взгляда. Затем, с замиранием, каждого свидания с ним. Когда он поступил в военное училище, с нетерпением, каждого его приезда. Сильный, уверенный, красивый. Он прочно занял место в её сердце с юности, не оставив на это никаких шансов всем другим. С ним она всегда чувствовала себя спокойно. С ним она была счастлива. Но за всё в жизни нужно платить. И за счастье тоже. Она платила. Платила бессонными ночами, когда он был на боевых дежурствах, платила своими переживаниями, платила долгим ожиданием очередной встречи. Иногда очень долгим ожиданием. Но он всегда возвращался. Возвращался с улыбкой и огромным букетом цветов. Обняв её и поцеловав, говорил: "Я дома, это тебе". Эти моменты были для неё самой большой наградой за её одиночество.
А потом в её жизни появилось маленькая, постоянно кричащая, радость. И одиночество пропало. Его сменило беспокойство, постоянно растущее, мучительное беспокойство за жизнь мужа, потому что год, подаривший ей сына, вместе с ним подарил и Афганистан. А через восемь месяцев - боль и скорбь. В этот раз по возвращению не он, ему дарили цветы. Молча, сжав зубы и играя желваками...
Первые месяцы после похорон прошли для неё как в тумане. Только благодаря сыну она смогла постепенно оправиться от потери. Ребёнок поглощал всё её время. И только ночами, когда он засыпал, возвращалось одиночество и душили подступившие слёзы. Но она научилась с этим бороться - она начала курить. Дым, облегчая боль, успокаивал. Много ночей ей пришлось провести с сигаретой и чашкой кофе на пустой кухне, прежде чем к ней вновь вернулось ожидание. Ожидание вечера, когда она, наконец, сможет забрать из садика домой сына. Затем, появилось ожидание его возвращений со школы и пионерских лагерей, ожидание первых спортивных успехов. Много воды утекло, прежде чем жизнь наладилась, и она перестала проводить долгие ночи в разговорах с фотографией. Всю свою материнскую любовь, всю свою душу, она отдала сыну. Нет, она не баловала его, ведь жизнь не баловала её. Однако он всегда чувствовал постоянную заботу матери и рос любящим, умным, красивым юношей, радуя её сердце. Она твёрдо для себя решила, что он не станет военным, но по окончании им школы, к ней пришло опять ожидание. Ожидание его приездов в отпуск, приездов такого же красивого, уверенного, сильного, как когда-то его отец. И каждый раз, встречая его, она про себя думала, как ему идёт форма. Каждый раз, вернувшись, он врывался в дом молодым буйным ветром, несущим перед собой огромный букет цветов и, целуя её в щёку, говорил: "МА, это тебе". И она снова была счастлива. А после каждого отъезда снова его ждала. Затем у него появилась тоненькая, как стебелёчек, девушка, которая своим появлением принесла в её дом вновь ожидание. Ожидание скорой свадьбы, затем ожидание внуков. И так всю жизнь. Ожидание. Ожидание. Ожидание...
" Да, наверное, именно так я и закончу эту книгу. Девушка, внуки - очень хорошо, очень" - сделала она пометочку в блокноте. Солнце уже почти зашло. Наступил ещё один тёплый, безветренный, весенний вечер в её жизни. "Ну, что ж, пора домой" - подумала она и, спрятав под платок выбившуюся седую прядь волос, поднялась со скамеечки. В последний раз деловито осмотрела наведённый порядок и, сказав, беззаботно улыбающемуся с фотографии молоденькому лейтенанту: " Приду через неделю. До свидания, сынок ", - слегка сутулясь, медленно направилась к выходу с кладбища, навстречу, ожидающему её у входных ворот, одиночеству.
Вселенная
Они спешили навстречу друг другу. У них опять будет целый день. Главное, целый день. Немного погуляли и зашли в номер. Зашли? Забежали! Потом все закружилось…
- Ты меня любишь?
- Да. Я так тебя люблю. Даже объяснить трудно. Просто люблю, и всё. Просто люблю.
- Всё-таки, я хочу узнать, насколько крепко любишь?
-Ты хочешь знать? Ну, хорошо. Сейчас попробую объяснить. Ты видела Вселенную?
-Да.
-Мы знаем, что она бесконечна.
-Со школы.
-Так и любовь моя… бесконечна! Вселенная и любовь похожи. Именно этим: бесконечностью и… силой!
Они сидели в самолётах и думали об одном, о любви. И каждый летел к мужу и к жене…Вселенная.
04.2018г
Второй шанс
Наступил момент, которого так долго ждали одни и так сильно боялись вторые.
Сегодня противостояние двух цивилизаций закончится. Судя по всему, это будет последняя битва для нас, ибо остатки наших ударных бригад, собранные по всей галактике, представляют собой уже далеко не тот мощный кулак, каким они были ещё недавно. Жалкое зрелище – три десятка истерзанных, прошедших нескольких подряд сражений, крейсеров, треть из которых уже не в состоянии маневрировать и уклоняться, и несколько сотен таких же потрепанных истребителей “Игла” против клинка смерти креатов – армады, состоящей из сотни боевых машин. Машин, которые на порядок превосходят наши и по вооружению, и по скорости. Машин, несущих на своих бортах более двух тысяч сверхбыстрых истребителей.
Безжалостность креатов нам хорошо известна. Они лишены каких-либо чувств, кроме ненависти и желания безграничного господства, поэтому рассчитывать на какое-либо гуманное отношение с их стороны к себе в случае поражения не приходится. Все из нас это хорошо понимают и знают, как впрочем, знают, и то, что победитель в этом последнем сражении уже известен. Нам осталось только одно – заставить креатов как можно дороже заплатить за наши жизни. Мы – солдаты. Нам не привыкать умирать. Здесь, в космосе, это происходит быстро. Гораздо тяжелее будет тем, кто остался защищать планеты. Если они не погибнут в бою, то их ждёт ужас креатского рабства, медленная смерть от голода и болезней…
Но последний приказ нам уже отдан, предаваться размышлениям некогда, да и бессмысленно.
Я на своей “Игле”, вместе с остатками моей эскадрильи иду в последнюю атаку. Выстрел и... Сразу же за ним ослепительная вспышка в моей голове…
Неужели я так быстро погиб? Нет, вроде бы жив, но где я? Белая комната без дверей, без окон, посередине стол. Я лежу на нём, не привязан, но двигаться не могу – моё тело меня не слушается. И голоса – жёсткий мужской и нежный мелодичный женский. О чём говорят – не разобрать. И снова вспышка. Перед глазами с бешеной скоростью сменяя друг друга, проносятся картины, вызывающие у меня то дикий ужас, то безмерную радость, то горе, то счастье, то тревогу, то грусть, то надежду. Дышать становится всё тяжелее и тяжелее. Затем вдруг всё пропадает, становятся слышны голоса. О чём говорят не разобрать. Шум и боль в голове не дают сосредоточиться. Голоса становятся всё тише и тише, как будто куда-то удаляются. Пропадают. И опять вспышка в мозгу. И опять картины или точнее будет сказать кадры войн и мира, страданий и блаженства, любви и ненависти. Сердце, кажется, выпрыгнет из груди. Воздух вокруг стал густым, как кисель – хватаю его ртом и пью глотками. На этот раз передышка ещё короче. Боль становится ещё сильнее. И голоса, неразборчивые голоса, которые сменяет очередной поток кадров о зле и добре, лжи и честности, подлости и совести, уродстве и красоте.
Мой мозг уже готов лопнуть от всего увиденного. Из глаз градом льются слёзы боли, обиды, ненависти, досады, радости и счастья одновременно. И я кричу. Крик уносит все видения. И становятся слышны голоса. Отчётливый жёсткий мужской: “Ну, что скажешь?”. Из последних оставшихся сил напрягаюсь, чтобы услышать ответ, но женский голос звучит очень тихо, чтобы разобрать то, о чём говорится. Почему-то именно эта невозможность услышать сказанное в ответ меня начинает мучить сильнее, чем боль и всё увиденное мной ранее, но белёсый туман, застилающий мои глаза, предвестник очередной вспышки, заставляет меня мысленно готовиться к очередной порции пыток. Но никакие пытки не наступают. Туман рассеивается внезапно. Я понимаю, что вновь нахожусь за штурвалом своей, уже не раз латаной, изрядно потрёпанной, “Иглы”. А эфир же прямо-таки раздирают недоумённые возгласы моих собратьев: “ Что происходит? Что случилось? Это просто невозможно”.
Перед глазами потрясающая картина – корабли креатов, разваливаясь на части, превращаются один за другим в груды бесформенного металлолома. Крики неподдельного недоумения постепенно сменяются криками радости и ликования: “Победа! Мы победили!”.
И вот только сейчас, я, наконец, слышу ответ. Слышу его чётко и ясно. Он беспрерывно звучит в моём мозгу тихим нежным мелодичным женским голосом: “ Они ещё способны чувствовать. Они не безнадёжны. Дай им второй шанс, … второй шанс,… второй шанс”.
Другие статьи в литературном дневнике:
