Репрессированные
13 февраля 2018 г., 5:25:16
Репрессированные из лагерей не возвращались, а их семьи превращались в
изгоев, с которыми опасно было тесно общаться, особенно если человек имел
допуск на режимные объекты, поэтому, конечно, фамилию такую лучше было
не брать, а из биографии упоминания о таких связях исключить.
Я могу лишь вспомнить, как к нам во двор зашёл человек в чёрной одежде и
чёрных кирзовых сапогах, у него было очень тёмное лицо, загорелое или
обветренное, он подошёл к бабушке, она, видимо, поняла сразу откуда он, и
они немного поговорили, и так же быстро как он пришёл, так и ушёл, а
бабушка тихо посидела после этого.
Бабушку, видимо, жалели многие, приходили проведовать, тётя Зоя Никола,
она и её сестра тётя Лена были очень набожными, даже электричество к себе
в избушку не хотели проводить, они приходили, сидели, беседовали и мы
ходили с бабушкой к таким же старушкам посидеть, это был ушедший мир, а
жители мира нового, видимо, его сторонились, отторгали его даже в своём
сознании, вытеснение травмы психологической, полученной в детстве, я
думаю.
В нашем дворе жили и репрессированные старушки и Торжка, русские, и
репрессированные из Литвы, литовцы, а в соседнем дворе жили
репрессированные из Ингушетии, ингуши, да и наш сосед старик татарин не
скрывал своего отношения к новой власти, короче старый мир тогда в
обществе ещё присутствовал, а новый мир его сторонился, разве что прийти
рыбных пирогов, блинов, да холодца поесть, чем, собственно и
ограничивались родственные связи.
А не формально, конечно, друг другу помогали, квартиру даже помогли
получить Ольге Романовне, а мне Николай Иванович помог на завод
устроиться, и, пока я учился, он присматривал за моей матерью, но детей
своих от общения со мной тоже оберегал, мы даже и не знали друг друга,
встретились в военкомате случайно, когда в военные училища поступали.
Другие статьи в литературном дневнике:
