Инстинкт варвара
09.10.2012 Так называемое «моральное» (на самом деле как раз совершенно аморальное, беспринципное, имеющее лишь одну ценность: во что бы то ни стало приспособиться к любому режиму) большинство, формируемое на наших глазах хозяевами страны, — это ментальное ядро очень низкокачественного народа, который мы собой представляем. Власть сознательно соскребает с народа штукатурку быта, чтобы вылезло истинное народное нутро. Мобилизация электората на борьбу с противниками режима оборачивается карт-бланшем на публичную демонстрацию инстинкта варвара. Качество народа напрямую зависит от власти. Мы привыкли думать, что народ имеет ту власть, которую заслуживает. Но и власть имеет народ, который заслужила и создает. Отрицательный искусственный отбор населения с помощью государственного произвола производился в России не одно столетие. Пика это культивирование варварства достигло в советские времена, когда власть кухарок стала официальной идеологией. Массовые репрессии, высылка из страны и расстрелы цвета интеллигенции, формирование касты квазиученых, информационный и культурный вакуум, в который власть загнала несколько поколений советских людей, привели к тому, что количество бытовых варваров в нашей стране критически велико. Дети и внуки варваров остаются варварами в варварской среде. Поэтому «народ-богоносец» так рьяно разрушал храмы, когда поступила политическая команда. А теперь так же истово по другой политической команде вспоминает о своих оскорбленных религиозных чувствах. Поэтому у Сталина не возникло проблемы с вербовкой миллионов изуверов и стукачей. Не возникнет и сейчас, если «Родина» скажет. Поэтому, согласно опросу Левада-центра, проведенному в конце сентября, 78 процентов россиян считают наказание Pussy Riot — так уж случилось, что панк-молебну девушек в ХХС суждено было стать термометром, замеряющим градус дикости в путинской России начала ХХI века, — адекватным или недостаточным. И только 14 процентов — чрезмерным. Обычно принято считать, что опора нынешнего режима — бедные провинциальные бюджетники. Но беда не в том, что у нас очень мало среднего класса и очень много нищих провинциальных бюджетников. Беда в том, что в России слишком много, в худшем смысле слова, «простых» людей. И слишком мало «сложных». Бытие, конечно, определяет сознание. Но и бедный бюджетник из провинции, если он вырос среди мыслящих людей, если сам пробовал противостоять дикости среды или хотя бы не идти у нее на поводу, может выдавить из себя по капле раба и варвара. Равно как и вполне богатые столичные штучки, как мы видим на примере многих наших олигархов и депутатов, проявляют вполне варварские и рабские наклонности. Богатство и бедность, личная зависимость или независимость от государства — бомж зависим от него куда меньше, чем какой-нибудь условный Дерипаска, — сами по себе не определяют степень варварства человека. Поэтому воровство власти не так страшно, как насилие над людьми, разрушение их исторического сознания и потакание самым низменным инстинктам. Уголовная статья за оскорбление чувств верующих — верный путь к стравливанию людей и дальнейшей варваризации страны. Православные патрули и казачьи дружины с нагайками, законодательные запреты вредоносной информации для детей и цензура в интернете, полпред Холманских и телеведущая Света Курицына из Иванова — прямое потакание варварству. Гнобление профессионалов и возвышение лояльной серости — залог консервации нашей дикости. Считать домостроевскую дикость и пещерные проявления религиозности нашим «культурным кодом» и традиционными ценностями, краеугольным камнем государственности — исторический подлог. Среда и атмосфера в обществе имеют решающее значение для качества народа. За эту среду и атмосферу в масштабах страны отвечает правящий режим. В демократичной среде и атмосфере вольнодумия человеческая мысль и дух производят открытия, технологические прорывы. В атмосфере «шарашки», ментального и буквального барака, можно изобрести атомную бомбу или другое смертоносное оружие, но нельзя сделать большинство людей сознательными гражданами, личностями с чувством собственного достоинства. Инстинкт раба и инстинкт свободы в разных пропорциях заложены в каждом из нас генетически. Но там, где человеку, чтобы сохранить достоинство, приходится претерпевать постоянные страдания и унижения, жить «вопреки», а не «благодаря», личностей по определению меньше, чем там, где инстинкт свободы есть у самого государства. Когда норма становится доблестью и подвигом, трудно требовать подвигов от «морального большинства». Людям свойственно приспосабливаться к реальности. Хотя биологическая валентность у людей меньше, чем у крыс, государство слишком часто заставляет нас крысятничать. У ответственных политиков примерно такая же миссия, как у мастеров культуры, — возвышать людей, а не опускаться до их низких инстинктов и пригибать их к земле. Помнится, нынешний руководитель России любил говорить, что страна встает с колен. Теперь он пытается опираться на тех, кто бездумно лает и ползает на четвереньках. © Copyright: Алла Молчанова, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
