Письмена света окутывают тьму, они прекраснее,
чем падающие звёзды.
Огромный непознаваемый город поднимается над
равниной.
Уверенный в своей жизни и в своей смерти, я
смотрю на тщеславных и напрасно пытаюсь понять их.
Их день жаден, как лассо, взмывшее в воздух.
Их ночь - отсрочка гнева, воплощённого в железе,
быстрого на расправу.
Они говорят о гуманности.
Моя гуманность - в том, что я ощущаю: все мы -
голоса одного и того же нищенства.
Они говорят о родине.
Моя родина - биение пульса гитары, несколько
портретов, старая шпага,
молитва зарослей ивняка на закате.
Время живёт во мне.
Тише собственой тени, я пробираюсь сквозь гущу
их возвышенной алчности.
Они - те, без кого нельзя обйтись, те, кто достоин
завтрашнего дня.
Моё имя - кто-то и кто угодно.
Я шагаю неспешно, как тот, чей путь так долог,
что нет уже и надежды дойти до цели.
