Книгу чаще всего считают критикой цензуры
«451 градус по Фаренгейту» был опубликован в 1953 году, в самый разгар второй «Красной угрозы» – периода с конца 1940-х до конца 1950-х годов, когда в США был очень велик страх перед шпионажем коммунистов. В политической и культурной жизни страны тогда царила паранойя. Многие американцы опасались влияния коммунистов на свои ценности и общины. Эти опасения вылились в «чёрные списки», аресты и депортации лиц, подозреваемых в симпатиях к коммунизму. Из-за того, что роман вышел в такое напряженное время, некоторые критики решили, что история Монтэга – это вызов цензуре и «охоте на ведьм», начатой американским сенатором Джозефом Маккарти.
Но на самом деле Брэдбери писал об опасности телевидения
Брэдбери боялся, что телевидение похоронит чтение и приведет к уничтожению книг как части человеческой культуры. «Телевидение расскажет вам о датах рождения и смерти Наполеона, – сокрушался писатель, – но не сможет показать, каким он был человеком». Он также неоднократно говорил в интервью, что по телевизору показывают «в основном один мусор».
Сам Брэдбери считал, что это его единственная книга в жанре научной фантастики
Хотя писателя считают мастером фантастического жанра, Брэдбери относился к подавляющему большинству своих произведений, как к фэнтези. Свою позицию он объяснял так: «Я не пишу научную фантастику. Я написал только одну научно-фантастическую книгу, и это «451 градус по Фаренгейту», который действительно в чём-то основан на реальности. Научная фантастика всегда основана на реальности. Фэнтези – это изображение нереального. Именно поэтому «Марсианские хроники» не научная фантастика, а фэнтези. Такого просто не могло случиться, понимаете?».
В пору «хрущевской оттепели», когда у «шестидесятников», которым было тогда около тридцати или тридцать с небольшим, появились не только надежды, но и некоторая вера в «светлое будущее», зрелый поэт Семен Липкин написал в 1960 году стихотворение «Мертвым».
В долгой, замкнутой, душной
чугунности,
Где тоска с воровским улюлю,
Как же вас я в себе расщеплю,
Молодые друзья моей юности?
К Яру Бабьему этого вывели,
Тот задушен таежною мглой.
Понимаю, вы стали золой,
Но скажите: вы живы ли, живы ли?
Вы ответьте, – прошу я немногого:
Там, в юдоли своей неземной,
Вы звереете вместе со мной,
Низвергаясь в звериное логово?
Или гибелью вас осчастливили,
И, оставив меня одного,
Не хотите вы знать ничего?
Как мне трудно! Вы живы ли,
живы ли?
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
