такая вот поэзия

Бахыт Кенжеев: «Поэзия не может быть стадионной».

Принимает участие: Бахыт Кенжеев

Программа: Интервью

Бахыт Кенжеев (Монреаль — Москва — Нью-Йорк) выступил в рамках литературного фестиваля «Порядок слов», проходившего с 31 июля по 3 августа 2008 года в Минске. Знаменитый поэт читал свои стихи в последний день фестиваля, что стало одним из самых значимых событий «Порядка слов». После поэтических чтений корреспондент Литературного радио задал Бахыту Кенжееву несколько вопросов, касающихся его отношения к ситуации в современной поэзии и интереса к ней со стороны широкой публики.
/

Литературное радио: Вы любите ездить выступать на различные фестивали?

Бахыт Кенжеев: Еще как люблю.

Литературное радио: После того, как Вы прочитали стихи, Вы достаточно долго общались со слушателями, то есть Вам нравится общение со слушателями?

Бахыт Кенжеев: Ну а кому не нравится? Любая девушка, после того как она подружится с молодым человеком, любит, чтоб ее поцеловали. Это же понятно.

Литературное радио: То есть отношения между поэтом и аудиторией такие доверительные?

Бахыт Кенжеев: Да, конечно. Моя аудитория, в силу характера стихов, которые я пишу, штучна. Просто абсолютно штучна. Я не Евтушенко, не Есенин. Это считанные люди. Их, может быть, во всем мире две или три тысячи человек. И поэтому каждого отдельного представителя этой аудитории я, разумеется, очень люблю. Кто я такой, что на мой вечер приходит человек, отрывая время от семьи, от работы, от телевизора и слушает меня? Я, естественно, счастлив каждому человеку.

Литературное радио: А хорошая поэзия вообще может быть стадионной?

Бахыт Кенжеев: Конечно, нет. Поэзия (я извиняюсь, что возвращаюсь к этой теме) сродни любви между мальчиком и девочкой, физической любви. Это очень интимный акт. Я, например, сам очень люблю стихи, это самое главное, что я в жизни люблю. Но для того, чтоб читать стихи, мне нужно быть абсолютно одному, отдохнувшему, в собственной койке, если угодно, вот тогда я могу оценить настоящие стихи. И к любому человеку, я думаю, это применимо.

Литературное радио: Такой вопрос, совершенно не связанный с Вашим творчеством: а можно ли творить в измененном состоянии сознания?

Бахыт Кенжеев: Знаете, одна из моих самых любимых песен, культовая песня, по-моему, всего мира, «People are strange» ансамбля The Doors … говорят, что ее написал Джим Моррисон, обкурившись марихуаны, за 45 секунд. Я думаю, что здесь нет никаких рекомендаций. Можно писать трезвым, можно писать пьяным. Когда-то я писал только трезвым, сейчас я пишу только пьяным, потому что время идет, жизнь становится все более трагична и стареем все, и я в том числе. И для того, чтобы придти в веселое состояние (не в алкогольном или ином смысле, а в православном смысле) — в православии очень важно понятие веселия, восторга перед мирозданием — к сожалению, приходится иногда немножечко принимать за воротник, как говорят. Ну, ничего страшного. А иначе я депрессивный.

Литературное радио: Возвращаясь к теме «поэзия не для стадионов». Все же во всем мире ей занимается достаточно много людей.

Бахыт Кенжеев: Никто ей не занимается. Это абсолютно маргинальное искусство. Оно по роли своей в обществе не больше занимает роль, чем собирание марок.

Литературное радио: Нет ли, допустим, в Канаде такой отдельной субкультуры, где в небольших залах читают стихи.

Бахыт Кенжеев: Есть, конечно, есть. Только это залы, ровно как в России и Белоруссии, здесь нет смысла делить. Мы все пришли к одному знаменателю. Что такое современная поэзия? Если ты очень знаменитый поэт, это тираж две тысячи экземпляров. И если придет сто человек послушать тебя, то это безумное счастье. Обычно приходит двадцать-тридцать и меня это никак не огорчает. Это соль земли — и слава Богу. Мне не нужны читатели сайта stihi.ru. А приходят — и хорошо. Поэзия это маргинальная вещь, это хобби. Не надо рассчитывать получить за нее денег никаких, никогда. Потому что, как я не раз говорил, и с удовольствием повторю: главная задача поэта в том, что он работает для Господа Бога, по заданию, поданному Господом Богом. Не хочу кощунствовать, но все апостолы — они не рассчитывали ни на какие деньги или на что-то, они могли рассчитывать только на смерть на кресте. Тем не менее, они работали. Мне хотелось бы на них ровняться. Мне хотелось бы и дальше делать то, что я делаю, без оглядки на то, что иногда этому сопутствует. Ничего страшного в этом нет. Осип Эмильевич Мандельштам получил за свои писания … ну не пулю в затылок, но, тем не менее, мученическую смерть. И ничего. Он — Осип Эмильевич Мандельштам, и мне хотелось бы идти по его следам.

Литературное радио: Есть ли смысл делить поэзию на написанную и произнесенную? Это две разных поэзии? И есть ли смысл в каких-то синтетических жанрах, допустим произнесении поэзии вместе с музыкой, мелодекламации?

Бахыт Кенжеев: Наверное, есть. Это должно поддаваться проверке. У меня ощущение, правда, очень консервативное. Я делю все искусство словесное на театр и цирк. Я в театре работаю, а не в цирке. Допустим, люди говорят, что я достаточно хорошо читаю стихи, но, тем не менее, цирка я из себя изображать не буду: я не буду сидеть голый, я не буду верещать и плясать на сцене. Зачем? Это все обесценивает сам текст. Хотя может быть через сто лет так и будет. Пускай. Или через пять лет. Я в Интернете видел человека, который голым читает стихи, что «все было очень плохо, а станет очень хорошо» — это, собственно, две строчки, которые он повторяет в течение 20 минут. Но зато он голый и все с удовольствием слушают потому, что это весело. К поэзии, я думаю, это не имеет отношение.

Литературное радио: Над чем Вы сейчас работаете?

Бахыт Кенжеев: Я работаю над романом. Если слушатели интересуются романом, то пусть они его найдут в Интернете в Журнальном Зале. Шестой номер Нового Мира за этот год — вторая часть и одиннадцатый номер Нового Мира за прошлый год. Это роман из трех частей, который посвящен судьбам России и русского языка, скорее судьбам России. Очень печальный. Очень. Но в то же время в нем есть некоторая гармония, мне хотелось бы надеяться. Вот за что могу поручиться, там нет злобы на советскую власть, которую я ненавижу, но злобы у меня уже не осталось, осталась только печаль. Вы понимаете, сколько можно злиться? А печаль осталась, потому что искалечено столько человеческих судеб, искалечена судьба великой страны на много лет вперед, на век вперед практически. И мне это очень грустно, я как писатель пытаюсь как-то с этим творческим образом справиться, чтоб было так, как у Пушкина: «печаль моя светла». Чтоб не было злобы, а была светлая печаль. Так что вот, рекомендую прочесть, если понравится, я буду рад.

Литературное радио: Спасибо за интервью.

Бахыт Кенжеев: Мерси.

Бахыт Кенжеев родился в 1950 году, в 1982 году эмигрировал в Канаду. Первые публикации — в периодической печати («Комсомольская правда», «Юность» и др.), однако книги его стихов долго не удавалось издать в России. Один из авторов самиздата, с 1977 печатается в эмигрантских журналах («Континент», «Синтаксис» и др.). Вместе с Алексеем Цветковым, Александром Сопровским, Сергеем Гандлевским и другими поэтами входил в поэтическую группу «Московское время». Помимо стихов пишет прозу, лауреат нескольких литературных премий, постоянный участник поэтических фестивалей в России и по всему миру. Многочисленные публикации как на русском, так и в переводах на другие языки. Произведения Бахыта Кенжеева можно прочитать в сети Интернет на персональной странице автора и услышать на Литературном радио.

При перепечатке ссылка на http://litradio.ru обязательна

Другие статьи в литературном дневнике:

• 30.09.2017. такая вот поэзия
• 28.09.2017. навигатор
• 25.09.2017. о сне конца. А. Блок