Ты оставайся Простыми нитками Алмор
Ты оставайся Простыми нитками
Алмор
Ты оставайся, пока не кончится то, что казалось совсем твоим. Ты же все знаешь – ведь, если хочется, можно придумать себя любым. И не бояться по гулким улицам на мотоцикле без шлема в ночь. Если удастся, то сын, наверное. Если чертовски удастся – дочь…
Смысл где-то спрятан, а ключ расплавили, лица все те же перед тобой. Под менуэт на двоих поставили. Выиграл кто-то совсем чужой.
Помнишь: мы оба давно не призраки? Все, что мы видим – рисунки в снах. Мы не узнаем себя по признакам, но похороним себя в словах.
И, обнимая весь мир пробелами, ближе не станет никто-никто. Только тоска над полями белыми, да на гвозде у дверей пальто. В старых газетах упоминание. Прошлое стало совсем мало. К черту какое-то там прощание. Важно, что это не помогло.
Все это было, и повторение где-то в пути, на руках других. Просто осталось одно мгновение. Мало. Не хватит на нас двоих.
Не обойдется тремя попытками, будем ломаться за разом раз. Стянем разрезы простыми нитками, разве оно остановит нас?
Хочется верить, что утром вытянет. Хоть бы немножечко, хоть бы где. Выдержат старые перекрытия.
нас перестанут искать везде
@ ам
;;;;;;;;;;;
дорогому человеку
Алмор
кто я есть для тебя? и какими написан словами?
кем ты видишь меня? почему только так, как хотел?
без помарок каких-то. а были б - и черти бы с нами.
тут же смысл давно не в сплетении согнутых тел.
кто на месте моем? ты ослеп добровольно и мудро.
выпил с горя, прозрев, а потом либо жить, либо нет.
и какая же радость не видеть продавленным утром
то, что было должно, но на деле... неверный ответ.
как не спиться теперь? как сказать, что тебя оставляю?
что пишу и считаю не наше, не нами, не нас?
каждый гребаный день я опять и опять подыхаю
и твержу как молитву: "пожалуйста, нет, не сейчас".
скоро осень завалится с рыжим своим самогоном,
и огни поплывут по темнеющим пастбищам рек.
я, конечно, уйду. самовольно. контрольным прогоном.
и оставлю тебя без всего, дорогой человек.
;;;;;;;;;;;;;;;;;;;
Сердечко
Алмор
Жестоко - это, если в душу дать
И молча. Вот тогда оно хреново.
И кто там словит - сразу не понять,
Но тот, кто рядом, рядом будет снова.
На том же месте. Каменным столбом.
В извечной стойке, опустив ресницы.
Он был всегда, он будет и потом,
И даже сгинув, будет вечно сниться.
Лишь он один, на руку намотав
Дежурный бинт, тебя собой закроет.
И станет биться, что-то заорав,
Утрачивая самое святое.
А кто-то будет робким королем
Стоять, кусая собственные губы.
И думать, как бы вам уйти вдвоем
Живыми из прокуренного клуба.
Но дома, глядя в красные глаза,
И гладя раны старым стрептоцидом,
Ты будешь ждать того, что он сказал
Сто лет назад тебе с убитым видом:
- Я, в общем, нехороший человек.
Но горло рвать умею я красиво.
Пойдем туда, где офигенный снег,
И слепим льва с ужасной драной гривой?
И ты пошел тогда. Вложил ладонь
В его карман, когда замерзли руки.
А в зажигалке вдруг пропал огонь.
И ты боялся - он умрет от скуки.
Но он остался рядом в том, в чем был.
И починил, дурак, твое сердечко.
Когда-то раньше он, как все, любил
Такого же родного человечка...
;;;;;;;;;;;
Нужное подчеркнуть
Алмор
Ужас белыми пальцами с золотыми фалангами
Мимо горла, и вниз, там, где солнце сплелось,
Тихо гладит оставшееся, теплое,
И улыбку в глаза вопросительно снизу вверх.
Отвернуться немыслимо, черт, неудобно же!
Надо только немного подождать, потому что потом
Все наладится, и снова забудешь про пластырь под свитером.
Только зуд с легкой болью. Заживает, значит.
На диване белая футболка, быстро стянутая
Через голову, перед тем, как кто-то
Возьмется за ручку на облезлой чокнутой двери,
И, рванув резко вниз, откроет ее. Заходите, что ж.
А внутри синие книги, полосатые переплеты,
Желтый с красным витраж, и по всей пыльной комнате
Трассирует свет, слабый-слабый, последний, самый смелый,
Отживающий свое, отпевающий под тихий звон.
Меня, наверное.
Утро где-то начнется, где-то немного севернее,
И какие-то мысли последние, мятые, старые, больные,
Ни к кому не попавшие, никому не подаренные,
Будут медленно падать на скрипучий пол с тихим воем.
Кончено.
Или нет, я же глупое чертово окончание, наоборот, начинается.
Тихо, тихо, непонятно, невидимо,
А потом так громко, с таким криком, что
Кровь из ушей, и вопрос: а надо ли? Ты же просто хотел.
Ты же просто просил. Ты же даже никто, неужели не видно?
Ледяная ладонь мимо глаз и на губы. Молчать.
Тише, родной, тише.
Терпеть. Никому не надо. Неинтересно. Привык ведь уже, но
Вместо чашки с оленями твоя рука прямо на грудную клетку
И резко с выдохом вниз, с силой, на которую молился.
Получи девять граммов жизни, распишись за них, доставлено.
Что-то не то с нами, я не хочу ошибиться.
Ты через раннее утро темное… уходишь.
Ты мне поверил?
Да. Нет. Не знаю. Нужное подчеркнуть.
------
я был не враг
Алмор
вот как же так. не понимаю.
опять не то. опять не смог.
не нарушая, нарушаю
то ритм, то чей-то верный слог.
и глядя в спину человеку,
виновен - снова признаю.
умом обиженный калека,
забывший тут про жизнь свою.
простите, милые. простите.
я неумел и неуклюж.
терпите, господи. не чтите
мой образ светлый.
хватит уж.
коль знали б вы, к кому идете,
то улыбались бы не так.
спасибо вам за то, что ждете.
я был не друг. я был не враг.
я строил что-то, ковыряясь
в мирах чужих. не понимал,
что сам все глубже погружаюсь
в тот ад, что щедро предлагал.
и только там, когда зачем-то
меня чужой разрезал свет,
я закричал. и плакал с кем-то,
увидев собственный портрет.
© ам
ведь каждому
Алмор
ведь каждому на утро нужен чай.
подумать если, то всего лишь чашка
с рисунком опрокинутой букашки,
и все. и на здоровье наливай.
ведь каждому необходим звонок.
во время совещания. некстати.
в подушках где-то. может, у кровати,
когда вдруг телефон найти не смог.
ведь каждому, конечно, нужен дом.
пусть безоконный, с крышей, смятой снегом,
с засохшим на окне кривым побегом
и на обоях с темненьким пятном...
ведь каждый хочет. почему же нет?
и вроде бы не смысл даже в жизни.
но нет пророка, видимо, в отчизне.
а там, в тоннеле, выключили свет.
Другие статьи в литературном дневнике:
