***

Предчувствие снега
Владимир Липилин

«Снег – это вещь вещь», - говорила когда -то моя дочь и добавляла: "Это вобще прям." И я с ней совершенно согласен.

Мы потакаем снегу во всех его проявлениях. У нас с ним, можно сказать, теплые, нежно-рассыпчатые отношения. Снег исполнен дивных полетов, он (простите) неразгаданный шифр, послание с небес.

Когда у нас будет много денег и, соответственно, праздного времени, мы станем издавать о нем малотиражные газеты. Ну, экземпляров так шесть или девять.

Будем запечатывать изданное в винные бутылки, из содержимого которых моя помрачительная барышня готовит преотличнейший глинтвейн, будем бурить во льдах лунки и отпускать по неучтенным рукавам рек.

Бутылки запутают сети нервных браконьеров, они вынут, прочтут бумагой стерпленное, и непременно смягчатся сердцами, быть может, даже улыбнутся в наш адрес:

-Вот уроды.

Запах снега после долгого его отсутствия приносят в дом кошки. Понятное дело, не городские. Войдет, а за ней шлейф разломленного переспелого яблока. Кошки нам тоже посланы с небес для напоминания о других, возможно, лучших мирах.

Встреча первого снега для нас это… ну да, ритуал. Скажем, как для японцев цветение сакуры. Правда, у них это созерцание спланировано на десятилетия (плюс-минус три дня). С законными выходными. Со стадным инстинктом идти в парки. С подскакиванием цен на пледы и термосы и бессовестной накруткой на кресла-качалки.

А у нас – другое. У нас - караулить надо.
Каждую осень, когда уже по ощущениям вот-вот, мы уезжаем подальше от городов и ждем. Ну, как ждем? Выпил – прислушиваешься.

Впрочем, не так давно мы убедились, что встречать первый снег во хмелю моветон и лжетренд. Потом – можно. А первый - он сам прилив мировой скорби и непоправимой жалости к себе прошлому.

Мы выходим в рыхлом рассвете в пустое, приготовленное для следующей беременности, поле. Пейзаж как мокрыми грачиными перьями утыкан на пригорке березняком. И такая картина: пять, допустим, мужиков (взрослых, некоторые с пузом) стоят, подставив лица небу. Как будто неумело молятся. Или рехнулись. И вот начинается.
Как правило, первый снег – он теплый, почти парной. Можно поплакать, никто не заметит. От счастья, естественно. Которое было или есть. А поди и еще будет.

Соседка баба Маша выходит с роскошной нарядной шалью. Набирает ее полную, заложив углы, как у конверта для писем, а затем кипятит, заваривает чай и нас зазывает. Сосед дядь Гриша зачерпывает ладонь и закусывает первым снегом самогон, утверждая, что это мед, прям мед, вот попробуй. До завтра он допьет свою бутыль, а че - он теперь в нирване. Утром, когда я буду пить из кружки сводящую зубы колодезную воду, дядь Гриша подмигнет озорно, молодецки и скажет:

- Да ладна, чо ты. Этим бОшку не обманешь.

И покажет горлышко из кармана, украдкой, как эротическую фотокарточку.

Первый снег двигает в душах людей тектонические плиты. Он дает ощущение дома, когда намерзшись, наблуждавшись, возвращаешься к теплу. Он создает объемы и тени. И наглядно подчеркивает, что каждый твой шаг оставляет некий след. Вот оглянись.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 22.06.2019. ***
• 11.06.2019. ***
• 10.06.2019. ***
• 07.06.2019. ***
• 04.06.2019. ***
• 03.06.2019. ***