Ехала я в метро, и вдруг заметила парочку на очередной станции: у девушки явно случилась какая-то неприятность, а парень ее утешал. Знаете, порой можно увидеть целующиеся парочки – такое открытое проявление страсти. Порой можно увидеть проявление заботы, любви и нежности со стороны женщины. Но то же самое со стороны мужчины я лично видела впервые. И мне это напомнило, как в 16 лет я оказалась в вузовской общаге: бесконечные темные жуткие коридоры, обшарпанные стены, грязный вонючий туалет без дверей на кабинках, неработающий душ в подвале (единственный на пятиэтажное здание)... Спустя месяц меня пригласили в гости питерские аборигены. Я сидела на старом диване (больше в крошечную комнатку «хрущобы» не влезло ничего), разглядывала дешевые шторы и обои, и все это мне казалось воплощением какого-то нереального уюта. И, одновременно, надежды: нормальная жизнь все-таки существует, пусть не у меня и не сейчас, но это возможно! Точно такое же ощущение у меня вызвала и эта сцена в метро.
А еще наряду с проснувшейся надеждой мне вдруг стало ужасно грустно и жаль себя за «бесцельно прожитые годы» - вернее, за любовь и заботу, растраченные на тех, кто не смог их вовремя оценить, и потом только мучил меня запоздалым раскаянием, все разрушив. Но я вспомнила еще один эпизод: я в Лондоне, и моя работодательница, проститутка Жанна (я работала бэбиситтером у ее маленькой дочки) рассказывает мне свою бурную биографию. Одно время беженка из Таджикистана Жанна работала в Москве на вещевом рынке, и к ней прибилась девчонка Ирка Ватрушкина. Вместо школы она побиралась - Иркины родители были алконавты, а кушать-то хочется: «Мне эту девочку было жалко - такая же никому ненужная бездомная беспризорница, какой я себя чувствовала тогда! Я ее стала иногда брать к себе, мыть. Она даже оставалась у меня ночевать. Короче, мы с этой Ватрушкиной подружились. Ей хоть и было 9 лет, но она понимала абсолютно все, потому что жизнь у нее была суровей, чем у многих взрослых. Она за свои коротенькие годы хлебнула немало лиха. Помню, однажды идем мы с ней с рынка, сумки с едой тяжелые тащим, ноги в сугробах вязнут, снег сверху сыплет, и я ей говорю: «Ты представляешь, сейчас придем, а там опять этот чертов алкаш Олег приперся деньги клянчить!». А она мне так по-взрослому отвечает: «А ты не думай об этом - сейчас же нам хорошо?». Я эти слова 9- летнего ребенка запомнила надолго. Как они мне помогали не раз!». Вот и мне помогли. Я умею радоваться, даже чужому счастью. Главное, оно все-таки существует... Даже в горе. Даже в запарке. Недавно одна из френдесс на фэйсбуке жаловалась, что ей не дали выспаться звуки играющего на пианино сынишки. И не понимает, как это здорово, что у нее есть сын, и он не бегает с ножом, не курит и не ругается матом, как его ровесники в поселке под Питером, из которого я сбежала. Он также не пьет и не ширяется, как мальчишки совсем ненамного старше, а с утра учит музыку - добровольно! Эта же френдесса потом написала: «Самая сексуальная вещь - интеллект. Помогает не влюбляться». Я научилась не влюбляться, но как бы меня ни била жизнь, как я ни обжигалась, как бы меня ни обижали несправедливо за все хорошее, счастье – не в том, чтобы превратить свое сердце в кусок льда, поверь! Просто счастье - это С-ЧАСТЬЕ :)
PS: кстати, полная виражей история Жанны, как и многие другие интереснейшие непридуманные судьбы - бывшего чернобыльца, например, и уроженки Грозного - вошли в мою книгу «Новая жизнь», кусочек из которой здесь приведен.
