Как написать роман за один день

И сели мы, значит, вчетвером за круглый столик. И попробовали не ругаться хотя бы десять минут, потому что задание горело уже синим пламенем. До этого мы спорили месяц, а теперь через три дня нам всем надо было разъезжаться в разные стороны с возвратом сразу на учебу. Мы утвердили кворум и молча (ради бога, молча!) проголосовали за "написать роман частями". Каждый пишет свою часть за один день, а потом... Подумаем, почитаем, порешаем. "И порешим уже. Друг друга!" - многообещающе сказал Славик, самый мрачный из нас.

На следующий день в девять нуль-нуль мы созвонились и единовременно приступили к творчеству. При этом предполагалось, что мы находимся в равных условиях. Но позднее выяснилось, что романтичная Катерина писала свою часть на пляже, жмот Серега подрабатывал разноской писем параллельно процессу созидания, а мрачный Славик привлек всю дворовую пацанву для реконструкции задуманного преступления. Я же честно сидела дома, задернув шторы и ожидая высшего прозрения.

В девятнадцать нуль-нуль мы снова созвонились и остановили работу по общему согласию. Часом позже, отпросившись у родителей, собрались у Катерины с целью посвятить ночь "сборке" книги.

Вспоминая все наши предыдущие заседания, заканчивающиеся "прилетом" из летнего домика на другой стороне участка отца Катерины с псом Варфоломеем и охотничьим ружьем, мы пытались минимизировать взаимные контакты. Действуя по регламенту, обменялись рукописями. Серегино повествование об инопланетянах, захвативших почтовое отделение № 16, читала я. Мрачным "нуаром" Славика о ритуальных жертвах дворовой шаманки и подростковой преступности наслаждалась Катерина. Серега пытался вникнуть в любовную коллизию, героев которой Катерина телепортировала на Бермудские острова. А моя антиутопия, насыщенная ницшеанством и его разоблачением, отошла Славику. Кстати, мы с ним отличились и объемами материала - по полсотни страниц нашими "антифилфаковскими" почерками внушали ужас.

В полночь чтение было остановлено. Славик помрачнел до состояния обреченного героя древней трагедии, я безостановочно хохотала над инопланетянами, не способными выдать пенсию бойким старичкам, Катерина приуныла от бренности жизни и потока криминала, а Серега, кажется, путался в том, кто и кому снова объясняется в пламенных чувствах.

В целом же, ситуация была безнадежна. Трепет вызывало всё: разнообразие героев и мест событий, совсем не сочетаемые жанры и стили письма, особенности каждого сюжета, который имел собственные корни и даже, временами, непроходимые заросли. Предупреждая драку, которой не помешала бы и полная немота, я предложила всё оставить как есть. Мы решили написать лишь вводные фразы к каждой части и сохранить первозданность художественных форм. Начинать же всё равно было страшно, и тогда Славик негнущейся рукой написал великое слово "однажды" над частью Сереги. Далее я указала "А в это время..." - и приложила сюда Катеринины страсти под палящим солнцем. Следуя по пути нагнетания самоубийств читателей, над моей частью появилось "Всё могло бы быть еще хуже". И "хуже" стало довольно быстро - пятьдесят страниц спустя опус Славика предваряла фраза: "Но пока мы живем здесь".

В час пополуночи мы в четыре руки написали желанное "Конец". Удивились, глядя на часы. Катерина спрятала наш "роман" в ящик старого стола, и мы пошли пить чай. Разговорились, даже Славик смеялся раза четыре - клянусь!, болтали до рассвета, не вспоминали о романе ни вскользь, ни прямо. Мирно разошлись и с радостью созвонились накануне расставания.

Мой приезд с практики состоялся уже на второй неделе сентября. Славика я заприметила на вокзале сразу, своим трагическим обликом он возвышался над всеми встречающими и подпирал головой железнодорожную стелу метафизического свойства со следующим посылом: "Сухопутным друзьям - от моряков. Наши пути расходятся лишь на земле". Чувствуя себя "моряком" с этой стелы, я хотела, чтобы наши пути расходились и дальше... Но при попытке к бегству была застигнута Славиком в конце перрона. Он сказал только два слова: "Роман сгорел". Дальше мы шли плечом к плечу, не в силах справиться с тоской в одиночку.

Оказалось, Катеринина мама производила ежегодную гигантскую уборку, сопровождаемую уничтожением всего. Старый стол был основательно вытряхнут папой Катерины, тетрадки разлетелись и - были сожжены с мусором...

На последней встрече, которая прошла у меня, наш квартет притих, Катерина плакала, а препод меж тем, сказал Серега, уже спрашивала, когда по творческой практике отчитается наша четверка. И мы разыграли орлянку, и Славику с Катериной выпало выбрать книгу... Катерина зарыдала еще пуще, а Славик, закрыв глаза, прошел к книжному шкафу и взял первую попавшуюся книгу. Это оказались "Лекции" Зигмунда Фрейда.

Но нам было уже всё равно. Взяв лекцию №1, мы заставили инопланетян "прочитать" ее, влюбленных - апробировать, трудных подростков вынудили стать ее следствием, а героев антиутопии - оспорить тезисы. Мы ни разу не поругались: каждый писал свое. Мы даже лекцию поделили на четыре части.

Роман "С небес на Землю" (отголоски стелы с вокзала?) пользовался успехом у сокурсников, получил отличный балл и несколько просьб о копиях. До выпуска мы успели использовать еще десять лекций из книги в различных практических заданиях. Удостоились стабильного прозвища "фрейдуристы"... Получив дипломы, сразу же продали редкое издание местному букинисту.

В сухом остатке: Катерина пишет статьи по фрейдизму, Славик - по антифрейдизму, Серега с бородой - сам вылитый Фрейд, а моего пса зовут Зигмунд Яковлевич. Однако романов - и это главное, поверьте! - не пишет никто. Славик так и говорит: "Узнаю - убью". И мы ему верим.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 25.03.2019. Как написать роман за один день