Алексей Григорьев. Подборка для турнира поэтов
Ссылка на передачу:
http://www.stihi.ru/tv/turnir2018/31
* * *
алло тебе, любимая, алло.
на две страницы снега намело.
и буквы над замёрзшими кустами
с воронами меняются местами.
несу слова. а что ещё нести?
ты девочка, игрушка, травести,
озябший ангел над церковной крышей.
мы поживём и, может быть, попишем.
как вертится метельная праща!
бог щурится, но снег не запреща…
алло, родная, цигель ай люлю.
мне кажется, что ты меня люблю.
пражское
сверчок — бездонноглазый пономарь
читает нескончаемый тропарь.
небесный свод — сожжённая бумага.
о чём молчим, предутренняя Прага?
сны выцвели, как старые полы.
свети-мерцай, абсентная полынь.
я знаю, что сверчит застенный голем, —
любовь не излечима алкоголем.
так жарко и так мало до утра,
что сердце — слепок с женского бедра,
и кажется: коснёшься тонких ставней,
и жизнь тебя немедленно оставит.
пиросмани
посели его господи на облаках
в четырех стенах золотого света
дай ему холодного молока
не своди его в одночасье в эту
где одна лишь тень обнимает тень
в неурочный час у заветной мели
не позволь уйти ему в темноте
в предпоследний вечер страстной недели
слышишь как он бормочет покой покой
уже с той иной закрывая ставни
пока ты воскреснув зовёшь нико
на кого ты меня одного оставил
другу стихотворцу
когда сожмёт с похмелья нервы,
не навсегда — на полчаса,
продолжи фразу «в двадцать первом
нам больше не о чем писать».
фестал, карсил — не те масштабы,
но кто не пьёт — ты назови!
пока в теплушке Мандельштаму
поют из гриля соловьи.
пока, морщинясь, — где же ботокс?
почти на кость, почти на нет
срезает время царский ботик
на развалившейся ступне.
пока Настасью и Аглаю
в Стамбул увозит пароход,
и в Александра с Николаем
стреляет двадцать первый год,
хлебни пивка, ты прав, наверно,
«был целый мир, и нет уже».
хотя мы тоже в XXI
себя ап стену дай боже.
литерный
Девчонка в вагоне читает Поплавского
И лампа в вагоне дрожит
А вечер в окне бестолковый и ласковый
Немного похожий на жизнь
Наверно я тоже хотел бы такую
Чтоб книги и тихий уют
Девчонка читает а в тамбуре курят
И даже по-лёгкому пьют
И мир в этот час желтоватый и тесный
Как самый последний вагон
Девчонка читает и книжные тексты
Несутся вагону вдогон
И вся её жизнь это буки и веди
И рифм нескончаемых нить
Девчонка читает а литерный едет
И скоро пора выходить
повесть о ненастоящем человеке
человек без возраста и причин
подаёт строителям кирпичи,
по утрам размешивает цемент,
у него есть дети — шахтёр и мент.
человек понимает, что книги врут,
и его в дурака превращает труд,
но замест того, чтоб сказать «не дюж»,
человек говорит «я отец и муж».
он идёт домой, захватив вина.
дома мент, шахтёр и его жена.
он спешит на кухню, но в этот раз,
не включая телек, включает газ.
человек сидит в темноте один,
в голове медведев и весь кабмин,
в селезёнке путин и пусси райт —
все сидят в человеке и ждут добра.
а потом приходит топчись конём,
говорит ему: человек, пойдём.
в небе солнце есть, а в земле руда.
он идёт и не спрашивает, куда.
© Copyright: Алексей Григорьев, 2018
Свидетельство о публикации №118090508643
Другие статьи в литературном дневнике:
