Ксюше собирали на похороны...

а потом опять на лечение" Расследование.

«Собираем деньги на лечение девочке, звать ее Юлия. Если вовремя ей не помочь — ослепнет», — человек с прозрачным боксом идет по вагону метро.
Пассажиры кидают в прорезь сотенные купюры и мелочь. Только Юля большей части денег не получит. Ее, может, и не существует вовсе. Так работают лжеблаготворители — Наталья Нехлебова внедрилась к ним, а еще узнала, кого такие «фонды» уже обманули и почему бездействует полиция.

Он представляется Виталиком. Глаз у него подбит и подклеен пластырем. По объявлению на «Авито» Виталик набирает «волонтеров-промоутеров»: «Опыт работы не важен, можно несовершеннолетним от 14 лет, при себе иметь письменное согласие родителей».
Волонтеры встречаются у палатки «Все по 50» на Ярославском вокзале. Сквозь метель к Виталику пробирается юноша. На сегодня он единственный волонтер. Его зовут Рома, ему 23, в дрожащих руках у него энергетик, под мышкой — пластиковая бутылка с заледеневшей темной жидкостью. По словам Ромы, «волонтером-промоутером» в разных благотворительных фондах он подрабатывает несколько лет.

«Тысячу отдавай в фонд, остальное — себе»
— Работать будем на фиолетовой ветке, — сообщает Виталик, — тысячу в фонд, все остальное, что собрали за день, себе. Если хорошо работать, за день можно и 5, и 7 тысяч собрать. Подпишем трудовой договор. (Виталик показывает помятые грязные бумажки.) Нужна будет ксерокопия паспорта. У нас все честно, все прозрачно. Вечером можно будет съездить в Щелково познакомиться с мамой девочки, на которую мы собираем. Сама девочка сейчас в Астрахани. А мама в Щелково работает.

Виталик демонстрирует черно-белую ксерокопию документа о регистрации в Минюсте фонда «Добро детям». Зарегистрирован он в 2017 году в Астрахани. Учредитель, президент и генеральный директор — Кузьмина Кира Юрьевна. На каком основании астраханский фонд действует в Москве, непонятно.

Виталик прямо на станции надевает футболку с голубой надписью «Добро детям» и сердечком на груди. На шею вешает небольшой прозрачный бокс для сбора пожертвований. Ящик закрыт на пластиковую проволоку. На боксе фотография милой девочки с хвостиками. Под фотографией только имя Юля, название фонда и банковские реквизиты.

— Реквизиты эти сейчас недействительны, — объясняет Виталик. — Визитки раздавай. На них действующий номер карты.
Рома трясущимися руками пытается пить темную жидкость из пластиковой бутылки. Крошки льда высыпаются на голубую надпись и сердечко.

Виталик уверенно встает в начале вагона и твердым дикторским голосом произносит:
— Добрый день, уважаемые пассажиры, побеспокою вас немного, заранее прошу прощения у всех, хочу вам представиться: меня зовут Виталий, и я являюсь добровольцем благотворительного фонда «Добро детям», на данный момент мы командой волонтеров стараемся собрать 150 тысяч рублей девочке с ухудшением зрения на лечение, звать ее Юлия, ей 9 лет, если вовремя ей не помочь, она ослепнет…

Пассажиры щурятся на фотографию девочки, на черно-белые регистрационные документы в руках у Виталика. Мгновенная, почти рефлекторная эмоция сострадания электричеством пробегает по вагону. Руки тянутся к кошелькам. Огромные бородатые мужчины с Кавказа, маленькие старушки в пуховых платках, хипстеры с голыми лодыжками, клерки с кофейными стаканчиками в руках, нежные барышни с татуажем бровей, интеллигентные дамы с книжками в твердых обложках — все кидают деньги в прозрачный бокс Виталика — в основном сотни и мелочь. Виталик уверенно идет по вагону с подбитым глазом и признательностью на лице.

— Тренироваться нужно, конечно, — объясняет Виталик, — тем, у кого голос слабый, девочкам стеснительным. Некоторые дома на балконе тренируются, прямо встают и кричат. Тут опыт нужен.
У Виталика опыт четыре года. Сам он вырос в детском доме в Астрахани.
— Я в благотворительности начал работать еще в детском доме, — вспоминает он, — так же с боксами ходили. Потом директор этого благотворительного фонда деньги, которые мы собрали, украл. Но мы его нашли и проучили.

За час Виталик и волонтер собирают больше двух тысяч рублей.
— Волонтеров у нас пока немного, — сокрушается человек с подбитым глазом, — две девочки стеснительные и те учатся. Каждый день работать не могут. А я вот работаю, все ради этой девочки, — он кивает на бокс.

Сколько денег уже собрано, сколько собирается в день, составляется ли протокол вскрытия боксов, где и что конкретно будут лечить девочке Юле, Виталик ответить не может. Да и не нужно — сбор средств в боксы в общественном транспорте незаконный.
— Ну 60 процентов мы себе забираем, а 40 девочке отдаем, — вдруг говорит он, — ой, то есть наоборот.
Роман интересуется насчет полиции.

— Ой, — смеется Виталик, — да ничего они нам не сделают. На нас уже писали жалобы всякие. В офис к нам даже следственный комитет вламывался. Ну мы на них тоже жалобу написали. В прокуратуру. И закончилось все.

«Показывают фото моей дочери и собирают деньги»
— Схема, по которой действуют лжеблаготворительные фонды, известная, — говорит Владимир Берхин, президент фонда «Предание», эксперт по благотворительности. — Фонд может реально существовать, он зарегистрирован в Минюсте, но никакой отчетности у него нет, домен сайта просрочен, и куда уходят деньги, совершенно непонятно. Иногда они просто воруют фотографии детей, истории болезней из интернета, из социальных сетей.

Кроме того, мошенники, которые собирают деньги, могут действовать нагло. Они приходят к родителям и говорят: «Можно мы заключим с вами договор о благотворительной помощи и будем использовать личные данные вашего ребенка для сбора?» Время от времени что-то этой маме перечисляют, а могут и не перечислять.
Ирина живет в Саранске. У ее 6-летней дочери ДЦП.

— Моей Кате периодически нужно проходить реабилитацию, — рассказывает Ира, — стоит это дорого. Мы обращаемся за помощью в разные благотворительные фонды. В начале 2019 года я нашла в интернете фонд «Семь жизней» и написала им. Нам необходимо было собрать 370 тысяч на реабилитацию. Несмотря на то, что писала я им в начале первого ночи, мне сразу ответили. Это показалось мне странным, но обычно попасть в программу фонда непросто, и я была рада, что фонд так быстро согласился мне помочь.

Ирина прислала все медицинские документы дочери (свои паспортные данные, свидетельство о рождении, историю болезни, направление на реабилитацию). Фонд договор с Ириной не заключил. Маме девочки сказали, что он будет попозже.
— В феврале мне начали неожиданно звонить люди из разных городов, — вспоминает мама Кати.

— Они говорили, что в Рязани, Иваново, Калуге, Ульяновске в людных местах люди собирают деньги в боксы для моей дочери. На боксах фотография моей дочки и мой телефон. Меня даже не предупредили, что сбор начался. И я понятия не имела, что он будет в разных городах, а договор так и не заключили. Но в фонде «Семь жизней» меня заверили, что все нормально. Потом неожиданно люди с такими боксами и с документами моей дочери появились на улицах нашего города. Это меня возмутило.

Ирина связалась с фондом и попросила прекратить сбор. Фотография ее дочери на боксах сменилась фотографией другого мальчика. «Нам было пора ехать в клинику на реабилитацию, я просила фонд перевести деньги на счет клиники, — говорит Ирина. — Но мне просто перестали отвечать из фонда, заблокировали мой телефон, и я так ничего и не получила».

Ирина нашла еще нескольких мам, которые также передали документы своих детей фонду «Семь жизней».
— Фонд этих родителей нашел сам, — рассказывает она, — и предложил помощь. Одной маме они перевели 10 тысяч, когда она стала интересоваться, где договор и почему ей звонят странные люди из разных городов. Другая мама получила от них 80 тысяч и успокоилась. Но мне до сих пор звонят люди из разных городов — спрашивают, правда ли я собираю деньги на лечение дочери. И как это остановить, я не знаю.

Фонд «Семь жизней» был зарегистрирован в Москве в 2015 году. Его руководитель — Лысиков Антон Владимирович. От его имени во многих городах России появлялись представители, которые нанимали молодых людей (от 14 лет) для работы «волонтерами» на улице.

Волонтеры получали 20 процентов от собранных за день средств. Всего один волонтер собирал от трех до шести тысяч рублей в день. В людных местах их могло работать до шести человек. Все остальные средства отдавали «представителю» фонда, что с ними становилось дальше — неизвестно.

Антон Лысиков также учредитель и директор благотворительного фонда «Доброе сердце. Прояви доброту своего сердца», зарегистрированного в Челябинской области, и соучредитель фонда «Созвездие добра», зарегистрированного в Тамбове.

— Лжеблаготворительных фондов, которые работают подобным образом, по всей стране множество, — объясняет Олег Шарипков, исполнительный директор пензенской организации «Гражданский союз».

— Волонтеры всегда очень молодые люди, несовершеннолетние. Они искренне верят, что делают доброе дело. Даже региональный представитель может верить, что все это ради больных детей.
Но деньги в итоге стекаются директору «фонда», это может быть личная карта или расчетный счет. Нам сложно сказать, сколько таким образом лжефонды собирают в год. Но учитывая, что они действуют по всей стране, — это десятки миллионов рублей.

Тане 17 лет. И она как волонтер собирала деньги для фонда «Семь жизней».
— Мне очень стыдно об этом говорить, — рассказывает она. — Это была моя первая работа. Я нашла ее по объявлению на «Авито». Была рада, что занимаюсь добрым делом. Мама была согласна. Я собирала деньги для мальчика с лейкозом. На операцию в Германии.
Мне показали документы о регистрации фонда, но договор со мной не заключали. Обещали 20 процентов от собранных средств. Я стояла рядом с большим торговым центром в нашем городе. Люди очень хорошо жертвовали. За четыре часа я собирала не меньше трех тысяч рублей.

Таня работала летом по полдня где-то две недели. А потом к ней подошли родители ребенка, фото которого было на ее боксе.
— Они рассказали, что это все на самом деле мошенничество и больные дети денег не получают, — продолжает девушка.

— Я не верила. Но они спрашивали, есть ли у фонда отчетность, куда направляются деньги, предоставляется ли отчетность в Минюст, платит ли фонд налоги, заключали ли со мной договор. И руководителю нашему нечего было ответить на эти вопросы. И как-то нас быстро всех распустили, и руководитель исчез, перестал отвечать на звонки. Мне ужасно стыдно об этом вспоминать. И я стала после этого гораздо меньше доверять людям.

Меняется название, но не директор
Часто после того, как на лжеблаготворителей обращают внимание общественные организации, выходят разоблачительные статьи в прессе, волонтеры в ярких жилетках и футболках могут исчезнуть с улиц городов, но потом появятся снова, только на их униформе уже будет другое название.

Начиная с 2016 года по всей стране активно действовал фонд «Аурея». «Мы благотворительная организация и хотим изменить мир», — писали они на своем сайте. Их волонтеры с прозрачными боксами появлялись во многих регионах России от Дальнего Востока до Ростова-на-Дону.

Сам фонд был зарегистрирован в 2006 году в городе Уяр Красноярского края. Его президент и учредитель — Георгий Пуров. В Пензе и во многих других городах с лжефондом активно боролись общественные организации и настоящие фонды. И постепенно волонтеры «Ауреи» исчезли, но быстро появились молодые люди в футболках фонда «Счастливая жизнь». Президент и директор у него тот же.

Фонд «Вместе в новое тысячелетие» зарегистрирован в 2013 году. Его полное название, очевидно, должно впечатлять жертвователей: «Межрегиональная благотворительная общественная организация содействия межконфессиональному диалогу “Вместе в новое тысячелетие”».

Эта организация, видимо в целях межконфессионального диалога, довольно долго собирала пожертвования «детям Донбасса» на улицах и в метро Петербурга. Осенью 2019 года сборщики от имени фонда начали активно действовать в подмосковных электричках. Молодые люди в футболках с надписью «Помощь детям» ходили по вагонам и собирали пожертвования.

Осенью 2020 года группа этой «межрегиональной организации» «ВКонтакте» сменила название на благотворительный фонд «Любава». Он зарегистрирован в сентябре 2020-го в Москве. Его учредитель — Лошак Вадим Леонидович. Деньги они собирают для тех же детей, что и фонд «Вместе в новое тысячелетие». Но в регистрационных документах значится, что основной вид деятельности организации — «предоставление финансовых услуг».

Брат Вадима Лошака — Константин Леонидович Лошак — учредитель благотворительного фонда «Капитоша», который также зарегистрирован в Москве в июне 2020 года, и его основной вид деятельности также «предоставление финансовых услуг».

Еще один фонд помощи детям и людям, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию, «Добрый ветерок» зарегистрирован в марте 2020 года в деревне Кромино Московской области. Учредитель и директор — Нехорошков Олег Анатольевич. Волонтеры фонда ходят по подмосковным электричкам и собирают деньги для тех же детей, что и фонды «Любава» и «Вместе в новое тысячелетие».

Как Ханна из Польши стала «Настенькой»
Ходить по электричкам и метро с ящиками для сборов — это прошлый век. Особенно после принятия поправок в закон «О благотворительной деятельности». Они вступили в силу в октябре прошлого года. Согласно им собирать деньги в боксы для пожертвований в транспорте — незаконно. Сейчас все больше лжеблаготворителей будут уходить в интернет, считают эксперты. Там они собирают такие средства, которые Виталику с фиолетовой ветки московского метро и не снились.

Настеньке собирали 2 миллиона долларов в инстаграме на золгенсму (аккаунт сейчас удален) — невероятно дорогой укол, который может помочь при заболевании спинальной мышечной атрофией. О масштабах сбора можно судить только по одному посту с трогательным видео. Под ним 1 700 000 комментариев: «Живи!», «Я перевел», «+100 рублей», «+1000 рублей, храни Господь».

У видео почти полтора миллиона просмотров. Но все фотографии и видео украдены у действительно больного ребенка — Ханны из Польши. Они взяты из ее группы помощи в фейсбуке и выложены на несколько месяцев позже оригинала. Причем у оригинальных видео с Ханной только полторы тысячи просмотров и сотня комментариев.

В ролике «Настеньки» не было голосов родителей. Естественно, они же на польском. На видео просто наложили душещипательную музыку. Но есть фотография «Настеньки» с букетом цветов, на которой надпись на польском.

Мошенники даже выкладывали медицинские документы с названием центра, где девочке якобы поставили диагноз. «Медико-генетический научный центр имени академика Н.П. Бочкова». Ассоциация «Все вместе за разумную помощь» связалась с центром. Там сообщили, что такой девочки у них никогда не было.

Эти же жулики немногим ранее на тот же электронный кошелек собирали деньги для Полины Скурухиной и указывали тот же медцентр, что и у «Настеньки». Для Полины собирали 2,125 млн долларов на золгенсму. У аккаунта (сейчас удален) было 50 000 подписчиков в инстаграме. Мошенники также использовали фотографии реального ребенка из Польши. У нее на самом деле СМА. Но в ее инстаграме всего 936 подписчиков.

— В день такие мошеннические аккаунты могут легко собирать 1 миллион рублей, — говорит Егор Бычков, амбассадор проекта «Все вместе за разумную помощь». — Масштаб этого бедствия огромен. У реально больных детей со СМА или онкологией, у которых есть аккаунты в инстаграме, в десятки раз меньше подписчиков, чем у мошеннических аккаунтов.

Мошенники используют разные технологии — начиная от прямой рекламы, заканчивая спам-рассылками либо механикой «отметь двух своих друзей в комментариях, чтобы они пришли». Выкладывают якобы видео поддержки со стороны звезд. Просто воруется видео, где артист не упоминает имя ребенка.

Выкладываются скрины якобы из региональных газет. Они просто фотошопят реальные заметки о помощи больному ребенку и меняют имя. Обрабатывают в фотошопе реальные медицинские документы, заменяя имя.

Воруют видео и фотографии детей из-за рубежа. В оригинальных видео говорят на иностранном языке — на чешском, на испанском, на польском. Поэтому во всех мошеннических аккаунтах на этих видео нет голоса родителей, там просто накладывается музыка.

Аферисты достигли такого профессионального уровня, что очень сложно отличить реально нуждающихся в помощи от мошенников. Жулики воруют реальные тексты обращений из аккаунтов российских детей и просто меняют имена. Особенно они любят собирать на СМА, потому что в последние два года эта тема известна из-за астрономических сумм сборов.

— Мы для стопроцентной проверки пишем запросы в медицинские учреждения, которые давали справки и выписки, представленные в аккаунтах, — говорит Егор, — и в 10 случаях из 10 нам подтверждают, что такого ребенка не существует. Мошенники в своих группах даже делают отчеты о сборах. Но проверить эту отчетность нет никакой возможности.

«Ксюше» собирали на похороны, а потом снова на лечение
Жулики в своих постах всегда стараются максимально давить на эмоции, чтобы заставить подписчиков рыдать.

«Господи, как же больно… Не должны родители хоронить своих детеи;… Выбирать вещички для похорон, какои; поставить памятник и каким цветом будет гроб… Это рвет сердце, а слезы сами катятся по щеке. Я не знаю, как пережила сегодняшнии; день… И при этом разговаривать о деньгах. К сожалению, проводить дочку в последнии; путь с местом захоронения стоит 24 т.р. Есть и бесплатные, но они внизу и почти в канаве. Все выбирала среднее и без излишеств. Единственное, что я заказала, — отпевание в церкви. Стоит оно 2000 р. Прощание состоится 8 августа, время 09:00. Дорогие, родные, я всем сердцем прошу вас помочь мне похоронить доченьку. Осталось собрать — 10 456 р.».

Таким образом мошенники старались выжать слезу и деньги из подписчиков в инстаграме, собирали на похороны 4-летней Ксюше в августе 2020 года. Раньше аферисты просили деньги на ее лечение. Потом, поняв, что смерть ребенка изображать, возможно, прибыльнее, мошенники стали собирать деньги на Ксюшины похороны. Они постоянно переносятся. Сначала траурная церемония должна была состояться 30 июля, потом 3 августа, потом 8 августа.

Ребенка, фотографии и документы которого используют в профиле, действительно зовут Ксюша. И, слава Богу, она жива. Несколько лет назад родители собирали Ксюше на реабилитацию (у ребенка ДЦП), сбор закрыт в апреле 2019 года. Жулики сделали в 2019 году клон сбора Ксюши в инстаграме. И до сих пор собирают на лечение, потом на похороны, потом опять на лечение, потом снова на похороны.

«Ксюша» регулярно воскресает и нуждается в деньгах.
Новые похороны ребенка назначены на 19 февраля. Хотя еще в начале февраля ей собирали 319 тысяч на лечение в Петербурге.

— Речь идет о ежедневно работающих сотнях фальшивых аккаунтов, которые собирают деньги только в одном инстаграме, — комментирует Егор Бычков. — Чаще мошенники действуют именно в инстаграме, потому что «ВКонтакте» моментально блокирует группы при наличии подозрений на мошенничество. Инстаграм ничего и никого не блокирует. И аферисты собирают там миллиарды рублей.

Почему их не задерживают?
За 2020 год россияне отдали в потенциально нелегальный сектор почти 165 миллиардов рублей, согласно исследованию ВЦИОМ о лжеблаготворительности. В целом 81% россиян так или иначе жертвуют на благотворительность и 80% из них совершенно не интересуются, каким образом было потрачено пожертвование.

Финансовый ресурс милосердия у нас огромный, только частные лица в России за год жертвуют на благотворительность 419 миллиардов рублей. 45% из них — это помощь тяжелобольным детям и сиротам. Поэтому мошенники почти всегда собирают деньги на больных детей.

— Таким образом они отнимают помощь у тех, кто действительно нуждается, — говорит Егор Бычков, — но полиция не хочет бороться с подобными жуликами. Уголовных дел таких в принципе не существует.
Хотя мошенническая схема с использованием боксов для пожертвований используется по всей стране с 2014 года. В социальных сетях мошенники также промышляют очень давно.

Лжеблаготворителей можно привлечь сразу по нескольким статьям: мошенничество, попрошайничество, вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность (волонтеры в транспорте, как правило, несовершеннолетние), незаконное использование персональных данных, мошенничество в особо крупных размерах. Однако жуликов не сажают. Почему?

— Мы начали активно бороться с мошенниками в 2016 году, когда они только захватывали Россию, — рассказывает Олег Шарипков, исполнительный директор фонда «Гражданский союз».
— Ребята с ящиками для пожертвований ходили по пешеходным улицам, их встречали в маршрутках, автобусах, троллейбусах в Пензе. Мы писали обращения в полицию, в Минюст, прокуратуру, губернатору, в Министерство образования — так как они студентов и школьников привлекали в качестве волонтеров.

Отовсюду мы получали отписки. Из полиции нам отвечали, что это не их участок, пересылали на другой, оттуда отвечали, что это дело должно решаться на уровне города. Опять пересылали. И в конце концов отказывали, так как состава преступления не найдено.

Полиция нам очень долго рассказывала, как же сложно посадить этих мошенников, — продолжает Шарипков. — К нам даже приходил полицейский из центра по борьбе с экстремизмом. И сказал: «Ну хотите я буду их фотографировать и вам присылать». Я говорю — может, наоборот должно быть?

Мы вычислили офис этих жуликов, это был фонд «Аурея», и адрес передали в полицию. Они сначала не хотели туда ехать, но потом все-таки съездили. Они допросили там старших, проверили, куда переводятся деньги с карты. Но в итоге все равно отказали в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления. У меня таких отказов десятки. Эти жулики чувствовали свою безнаказанность.

На меня написали заявление, что я агент НАТО и собираюсь подрывать государственный строй. Мне приходилось ходить в СК объяснять, что к чему. Они угрожали журналистам, которые о них писали. Требовали удалить статьи и грозили судами. Полиция говорит, что несовершенное законодательство и сложно их посадить. Но это отговорки. Законодательство у нас все позволяет.

Копаться «ВКонтакте» и ловить людей за ретвиты у них есть время, а бороться с людьми, которые деньги воруют у реально больных детей, они не могут.
Нет просто воли государственной к тому, чтобы этих мошенников извести.

Юридические сложности действительно есть, по словам Павла Степанова, руководителя отдела Научно-образовательного центра «Уголовно-правовая экспертиза», кандидата юридических наук. Чтобы посадить лжеблаготворителей, нужно сначала найти потерпевшего. И ущерб должен быть больше 2,5 тысяч рублей.

Но сделать это очень сложно, потому что суммы обычно жертвуются гораздо меньшие. Чтобы установить, что мошенническая сеть действует по всей стране — необходимо найти несколько потерпевших из разных регионов и доказать, что жертвовали они в одну и ту же организацию. Объединить дела в одно.

Все деньги, которые собираются — это черный нал или просто переводы на личные карты, что вообще можно расценить как дарение. На счетах лжефондов обычно нет денег. Черный нал мошенники делят между собой. Обманутые матери, которые передали мошенникам данные своих детей, также часто обращаться в полицию боятся. Иногда из собранных средств они действительно получают какую-то небольшую сумму.

— Да, это нарушает правила бухгалтерского учета, но поймать их за руку крайне тяжело, на это нужна серьезная воля, серьезная полицейская операция, которую вряд ли кто будет проводить, — комментирует президент фонда «Предание» Владимир Берхин.

— Поэтому полиция старается их не замечать, потому что сделать с ними совершенно ничего не может. Был случай, когда на сторону добра перешел руководитель таких сборщиков в одном регионе, передал полиции все данные и все переписки, но дело с мертвой точки так и не сдвинулось.

Ирина, которая передала документы дочери в фонд «Семь жизней», год назад обратилась в полицию. Но результата никакого нет до сих пор.
Егор Бычков считает, что поймать мошенников полиция все-таки может.

— По каждому случаю мы отправляем обращение в МВД России с просьбой провести проверку, — говорит активист, — найти, наказать, но ни разу никакой полноценной проверки не проводилось, приходят обычные отписки. Это спускают на уровень участковых либо местных отделов полиции, никто никаких проверок не проводит. Мы получаем отказы в возбуждении уголовного дела.

Хотя здесь есть ниточки, за которые можно потянуть, элементарно запросить в Сбербанке выписки с карты, как эти деньги выводились, куда переводились, в каких банкоматах, где снимались. Сейчас везде камеры, все оцифровано, все можно увидеть. То же самое по номерам телефонов, на которые зарегистрированы интернет-кошельки и аккаунты, просто этим никто не занимается, никаких запросов не пишут. Сразу отказывают в возбуждении уголовного дела. Формулировка всегда одинаковая, что отсутствуют признаки состава преступления.

По словам Егора, полицейские сами ему присылают ссылки на аккаунты мошенников, чтобы он писал разоблачительные посты о них в соцсетях, но в возбуждении уголовных дел отказывают.
— Все эти истории о том, что нужно найти пострадавшего на 2,5 тысячи рублей — ерунда и просто отмазка, — говорит он. — По последнему случаю буквально пару недель назад мне пришел отказ в возбуждении уголовного дела, где полицейские, проводившие проверку, прямо пишут, что проверка проведена и заявитель не пострадал, поскольку он деньги мошенникам не переводил. Мне непонятно, откуда они это взяли, потому что я заявитель и меня никто не опрашивал, со мной никто не связывался.

Несколько десятков порядочных благотворительных фондов создали ассоциацию «Все вместе за разумную помощь». Ассоциация писала обращение в Центробанк с просьбой организовать рабочую группу и наладить механизм для быстрой блокировки мошеннических карт, но никакого ответа не последовало. Ассоциация обращалась к министру МВД Колокольцеву с просьбой обсудить механизм совместной работы. Но реакции нет до сих пор.

— Полиция любит говорить: «Понимаете, это интернет-преступления, даркнет. Скрытые IP-адреса в Германии», — продолжает активист. — Но я не могу принять эти аргументы, потому что я не знаю ни одного случая, когда полиция пыталась провести проверку и искать этих преступников.

Их уловка в том, что еще нужно найти пострадавшего на 2,5 тысячи рублей. Но это же очень легко делается. Вы берете банковскую выписку в Сбербанке, видите там 3000 человек, которые перевели деньги. Выбираете нужную сумму от 2,5 тысяч рублей. Дальше вы их обзваниваете, говорите:

«Вы перевели деньги мошенникам, будьте потерпевшим по делу». Всё, это делается элементарно. Воли государства нет на это. Пока правительство, администрация президента для главы МВД не поставят задачу, что этот вопрос нужно решать, ничего не будет. Это сейчас большая проблема и финансовая, и моральная, и этическая, но никто ничего не делает.

Как жертвовать, чтобы не обманули?
Благотворительные фонды и общественные организации сражаются с мошенниками самостоятельно. Благодаря ассоциации «Все вместе за разумную помощь» приняты поправки в закон «О благотворительной деятельности». Сбор средств в ящики для пожертвований в транспорте вне закона, однако пока наказания за это никакого нет.

Благодаря информации в соцсетях, журналистским материалам волонтеры лжефондов «Аурея», «Семь жизней», «Счастливая жизнь», «Развитие плюс» исчезали с улиц Пензы, Петербурга, Калуги, Саратова, Самары. Но мошенники продолжают обманывать в интернете.

Егор Бычков публикует разоблачительные посты, просит пользователей жаловаться на мошеннические аккаунты в инстаграме, обращается в банки с просьбой блокировать карты и электронные кошельки.

— В половине случаев они блокируют, в половине нет, — говорит он. — Я добился проведения в декабре публичных слушаний в Общественной палате в Москве, где были соцсети (инстаграма, правда, не было). Был Роскомнадзор, была полиция, прокуратура. Но пока никаких результатов это не принесло.
И все, что мы можем сделать, чтобы оградить себя от мошенников — это не выключать милосердие, но включать голову.

— К пожертвованию нужно подходить так же ответственно, как, например, к покупке техники в магазине, — объясняет Владимир Берхин, — если это благотворительный фонд — лучше жертвовать проверенным. У которых есть отчетность, чем подробнее, тем лучше. По закону фонды обязаны отчитываться только перед Минюстом. Но порядочные фонды публикуют на своих сайтах подробную отчетность, которая понятна каждому — сколько и откуда денег поступило и куда они потрачены.

Если сбор идет не на расчетный счет фонда, а на карту сотрудника — это тревожный звонок. Перевод на личные карты никак не контролируется, законодательно никак не ограничен, и никакой ответственности владельцы карты не несут, кроме моральной.

— Сбор на личные карты не является нарушением законодательства, — поясняет Владимир, — но это плохая практика, которая сразу маркирует фонд как крайне ненадежный. Хотя я знаю очень честных, кристально чистых людей, которые так действуют, потому что так проще или иначе невозможно в некоторых случаях. Но так все равно лучше не делать, потому что это популяризирует нечестные практики.
Если вы хотите пожертвовать деньги в социальных сетях, то фотографию ребенка лучше проверить через гугл-фото.

— Нужно обращать внимание, поддерживает ли сбор какой-то благотворительный фонд, — объясняет Егор Бычков. — Сейчас практически у каждого ребенка со СМА есть фонд, который ему помогает. Еще рекомендую пользоваться элементарным поиском по «Яндекс.Новостям», потому что, когда речь идет о каком-то крупном сборе, всегда об этом пишут СМИ, как минимум из того города, откуда ребенок.

В качестве проверки в инстаграме в аккаунте можно посмотреть смену ников. У мошенников может быть по 15 смен ников. Один раз их разоблачили, они тут же поменяли название своего аккаунта, а в истории это сохраняется.

…Виталик уверенно идет по вагону и громко читает свою мантру про слепнущую девочку, которую «звать Юля». Дедушка в шапке-ушанке тихо смеется и ехидно вполголоса произносит: «Так это же мошенники. Эй, в каком театральном вы учились? Хе-хе. Возьмите меня кассиром. Вот же мошенники».

Виталик сует ему визитку фонда, на которой написано «Творить добро — наивысшее благо для тех людей, кому не все равно».
*****

Другие статьи в литературном дневнике:

• 19.05.2021. Ксюше собирали на похороны...
• 09.05.2021. Это вам не свастики рисовать.