Былинный облом либерализма
МИХАИЛ ХАЗИН (de facto нацбол). 12.12.2016 18:38
О РАЗНИЦЕ ЛИБЕРАЛИЗМА И ТРАДИЦИОНАЛИЗМА
Демократия — это, как известно, власть демократов. А вот что такое либерализм? Если исходить из логики власти, изложенной в начале абзаца, то либерализм — это власть финансистов. И специфика этой власти определяет очень много важных черт современного либерализма.
В частности, в рамках традиционных ценностных моделей, нет особой проблемы с сохранением социальной стабильности общества. Собственно, практически любая традиционная система была исторически сформирована как своеобразные «правила общежития» на момент перехода от родо-племенного построения общества к городскому (государству). Как только появилось место, где люди были оторваны от своих родов (и, тем самым, от старейшин, которые должны были решать вопрос о разрешении индивидуальных и коллективных споров), такие правила неминуемо должны были появиться — и они появились. И с точки зрения их эффективности последующая легализация (в том числе — с апелляцией к богам) особого дополнительного эффекта уже не давала.
Но есть одна загвоздка. Дело в том, что никакая традиционная система ценностей не одобряет ростовщичества. По отношению к своим членам так точно. А потому — по мере роста влияния банкиров и финансистов, им понадобилась какая-то новая система построения социальной стабильности, причем — старую (то есть традиционные ценности) при этом необходимо было куда-то убрать.
Обращаю внимание, что само появление на первых ролях в обществе финансистов (читай — ростовщиков) стало возможным только потому, что Северная Европа попала в совершенно катастрофический экономический катаклизм («малый ледниковый период») в середине ІІ тысячелетия нашей эры. Там просто не было выбора — нужно было быстро менять экономическую модель в пользу расширенного производства (чтобы можно было на юге менять на еду) и был сделан наиболее естественный шаг. Ну а потом — выяснилось, что новая (капиталистическая) модель дает ускоренное, по сравнению с феодализмом развитие и она стала активно расширяться естественным путем.
В результате увеличивалась и территория, на которой авторитет финансистов был велик, и сама их роль постоянно росла (потому что они контролировали перераспределение добавленной стоимости в экономике). И ограничения традиционных ценностей мешали им все сильнее и сильнее. В том числе и потому, что было совершенно невозможно легализовать на уровне общества их новый статус.
В качестве альтернативы «урезанной» (за счет отмены запрета на ростовщичество) традиционной ценностной базы был выбран либерализм, построенный на «свободе», понимаемой как право любого человека самому себе выбирать ценностную базу. Многим такой подход показался удобным, но у него есть один серьезный недостаток — он разрушает ту традиционную базу, на которой была построена социальная стабильность общества и государства. Нужна была новая база.
В качестве ее основы был выбран закон. То есть, людям объяснялось, что нарушать стабильность нельзя не потому, что это противоречит правилам божественным и общим для всех, а только лишь потому, что это противоречит кем-то придуманным и легализованным некоторым способом («демократическим») формальным постулатам. «Не укради» был универсальным принципом, уголовная статья — весьма относительным. Что мы, кстати, хорошо видим в сегодняшней России. Все бы хорошо (с точки зрения финансистов), но и тут есть проблемы.
Дело в ситуации, которую хорошо знают юристы: закон работает только тогда, когда есть общий консенсус по его выполнению. Если хотя бы 30% населения считает его несправедливым и его исполнение неправильным — эффекта не будет (даже если и будут наказанные за его неисполнение). А в любой стране есть люди, которые законы не принимают: это богатые и нищие. Первые искренне убеждены, что они откупятся, вторым просто нечего терять. Разумеется, реальная картина несколько более сложная (есть разные законы и плата за их нарушения разная), но, в общем, суть примерно понятна: для того, чтобы заменить традиционные ценности как базу социальной стабильности на закон нужно, чтобы в обществе была большая группа (как минимум 50%) людей со средним достатком.
То есть, с одной стороны, у них должны быть ценности и активы (в частности, недвижимость), но их доходы не должны быть достаточно велики, чтобы эти активы можно было защищать собственными силами. И тогда им позарез нужен закон, для защиты своей собственности. И ради его эффективности они готовы защищать всю систему в целом, в том числе и силовые структуры, и те законы, которые, как раз, нужны финансистам.
Отметим, что приведенное условие достаточно жесткое — даже в США, даже в 60–70-е годы, пресловутый «средний» класс до 50% населения не дотягивал. А вот в начале 80-х, с началом политики «рейганомики», с ее кредитным стимулированием частного спроса, решить задачу создания «среднего» класса в главных странах «Западного» глобального проекта стало возможно. И, как следствие, стало возможным объявить войну традиционным ценностям.
И если до того доминирование финансового сектора тщательно скрывалось, то, по мере усиления либеральных методов управления социумом, скрывать эту тайну стало не обязательно. Но очень важно было сделать так, чтобы альтернативная модель социальной стабильности, традиционные ценности, ушли бы с повестки дня. Просто их отменить было достаточно сложно (хотя «окно Овертона» открылось и сегодня, например, преследование католической церкви во Франции, уже дело обыденное), но зато было можно начать работу по ликвидации главного инструмента воспитания традиционных ценностей — семьи.
Именно в это время началась колоссальная работа по пропаганде гомосексуализма и других извращений, гей-парады, специальное обучение детей и ювеналная юстиция. Самая главная задача — раскачать семейные устои, чтобы родители не передавали детям крайне опасную «заразу» — традиционные ценности. Именно в рамках этой логики либерализации России идет, кстати, ползучее внедрение ювенальной юстиции. И нам еще много сил придется потратить, чтобы ликвидировать то, что они уже успели сделать.
Почему я так уверен, что перелом произошел и наступление либерализма закончилось? А потому, что сломался тот экономический механизм, на котором был выращен «средний» класс. А без него либеральная система не в состоянии обеспечить социальную стабильность — и это значит, что страны «Западного» глобального проекта будут одна за одной вступать в полосу хаоса, на который до того они обрекали «чужие» страны и цивилизации. И выйти из этого хаоса можно будет только через традиционализм — фактически, традиционную диктатуру. Которая прежде всего будет бороться как раз с проявлениями либерализма.
Разумеется, это сценарий медленный, он займет много десятилетий, но он, по крайней мере, имеет положительный выход для человечества — в отличие от сценария либерального, который доминировал предыдущие десятилетия.
ЮРИЙ НЕСТЕРЕНКО (умеренный либерал). 25.11.2016
EPIC FAIL
Итак, эксперимент «демократия» можно считать завершенным.
Справедливости ради — это не первый его провал в міровом масштабе. Первый был в античности. Тогдашняя демократия была, конечно, специфической — сочетаясь с рабовладением и бесправием женщин. Но ее системная порочность проявлялась даже не в этом. Демократия без всеобщего избирательного права, демократия для некоего ответственного класса, достаточно обширного, чтобы не выродится в олигархию, вполне могла бы быть работоспособным механизмом. Однако этот «механизм» отправил на казнь Сократа по чисто идеологическим мотивам и регулярно подвергал остракизму чересчур независимых или популярных общественных деятелей. «Будь как все, сиди и не высовывайся». Неудивительно, что в конечном счете такая демократия выродилась, сменившись диктатурой греческих тиранов и романских кесарей. Причем и тем, и другим народные толпы рукоплескали вполне искренне, устав от демагогии (термин, кстати, прямиком оттуда), партийных свар, переходивших в настоящие войны, и общей неэффективности республики.
Вторая попытка была в средневековье. Вольные города (включая Новгород). Тоже без всеобщего равенства, и часто даже не зависящая особо ни от симпатий плебса, ни от интриг бездельников-аристократов, а опирающаяся на самые, казалось бы, разумные и ответственные классы, знающие цену труда и денег — торговцев и ремесленников. И опять в итоге — либо превращение в совсем уж несимпатичную олигархию, как, например, в Венеции, либо сдача монархическому абсолютизму, причем сдача главным образом добровольная, даже если формальное сопротивление и оказывалось. Новгородская армия, к примеру, по своей численности легко могла бы разбить войско Ивана ІІІ — но просто не имела уже духа воевать за свободу и независимость. По все тем же причинам: деспот, который придет и наведет порядок, казался лучше, чем родной демократический раздрай. А когда этот деспот (или его наследник) начинал лить кровь реками, было уже поздно.
И вот последняя попытка, развивавшаяся с конца ХІХ века. Отмена сословных привилегий, равенство полов, равенство рас, свобода вероисповедания. На сей раз таки попробовали всеобщее избирательное право без всяких имущественных цензов, что было сомнительным решением, но отчасти уравновешивалось всеобщим образованием, предполагающим, что голосовать все же будет не темный непромытый плебс. Были учтены принципиальные моменты, которых не было раньше — защита прав меньшинства, гарантированная свобода слова (в том числе и неприятного большинству или любым группам в составе такового), независимость СМИ, разделение и сменяемость властей. Поначалу, правда, все опять шаталось и рушилось в тоталитарную сторону, но после Второй міровой стало казаться, что уж теперь-то уроки извлечены, и начало получаться. Отмена расовой сегрегации, ликвидация колониальной системы, борьба с дискриминацией уже совершенно любых меньшинств, демократии с демократиями не воюют, Общий Рынок, крах міровой коммунистической системы — ну, тут уже эйфория стала совершенно зашкаливающей: все мерзости насилия, угнетения и вражды остались в прошлом, ЕС, Шенген, глобализация, человечество вот-вот сольется в одну большую свободную счастливую семью и заживет в мире и процветании вовеки веков, аминь! Кое-кто поспешил даже провозгласить «конец истории» — в том смысле, что никаких драм в ней больше не будет.
Ага. Щас.
Нет, конечно — первые звоночки и в этом случае начали звенеть гораздо раньше окончательного краха. Когда мір, осудивший нацизм, мирился с коммунизмом (в том числе, кстати, и с чисто нацистскими преступлениями такового, такими, как этнические чистки и угон гражданского населения побежденных стран Оси для рабского труда). Когда страны-победительницы во Второй міровой захватили и закрепили юридически на веки вечные собственную диктаторскую власть в ООН, свое право самовольно и даже единолично решать любые вопросы всего остального міра — несменяемое членство в Совбезе ООН с неотменяемым право вето. Притом, что из пяти этих стран демократическими можно было назвать только три, а две другие, Россия(СССР) и Китай, были тираниями похуже поверженной нацистской Германии. Когда в самой Германии и других якобы демократических странах борьба с уже поверженным нацизмом приняла формы, до боли напоминающие сам объект борьбы: репрессивные законы, карающие реальными тюремными сроками (в Австрии, к примеру — аж до 20 лет, правда, на практике столько не давали) по чисто идеологическим мотивам, таким, как отрицание Холокоста или использование нацистской символики (замечу, что призывы к противозаконному насилию наказывать действительно надо, но это — совсем не то же самое); позже туда же подверстали и всякий прочий «расизм и язык ненависти». Свобода слова? Нет, не слышали. Когда борьба против дискриминации меньшинств превращалась в борьбу за дискриминацию большинства с отрицанием самого понятия нормы, стремление обеспечить равные права — в отрицание реальных и принципиальных различий (причем как биологических, в которых никто не виноват, но они тем не менее есть, так и культурно-идеологических, про которые даже «никто не виноват» не скажешь), когда людей, выступающих против этой новой тоталитарной идеологии «политкорректности» — даже если это известные ученые, аргументирующие свою позицию доказанными фактами — если и не могли осудить по статье, преследовали, шельмовали и травили иными методами — увольняя с работы, исключая из членов научного сообщества, расторгая контракты, поливая грязью в СМИ и т. д. и т. п.
Ну и главное, конечно — всеобщее избирательное право доказало то, что и так было очевидно: даже в условиях всеобщего образования (которое, впрочем, тоже нивелировано уравниловкой — «ни один ребенок не должен остаться позади», т. е. «равнение — на дебилов!») тупой останется тупым, а завоевать его голос будет проще (и соответственно выгоднее), чем голос умного. Соответственно система начинает работать на быдло, которому говорят те наиболее простые и утешительные вещи, которые ему приятно слышать (а на следующем этапе, в силу положительной обратной связи, в это начинают верить уже и сами говорящие), в то время как рациональное, честное и объективное вытесняется из политического дискурса в область маргинального. Таким образом складывается система, в которой идиотизму левых толерастов, отрицающих само существование проблем, противопоставляется исключительно идиотизм антилевых ретроградов-мракобесов, которые видят решение в том, чтобы просто делать все назло своим оппонентам, и если те провозглашают себя прогрессистами, то эти будут тащить мір обратно в средневековье (и именно поэтому они даже не правые — ну какой тот же Трамп правый, если он против свободы торговли? — а именно антилевые, т. е. по сути те же левые задом наперед; к т. н. «ультраправым» нацистам — что классическим, что современным — это тоже относится). И избирателю — причем не только быдлу, но и интеллектуалам — остается выбирать лишь из этих двух (равно порочных) альтернатив, поскольку все более вменяемые попросту отсутствуют в электоральном поле. Точнее, присутствуют как маргиналы, за которых никто не голосует, потому что все знают, что они не наберут больше пары процентов, а больше пары процентов они не наберут, потому что за них не голосуют. Замкнутый круг, самосбывающийся прогноз. Попутно отсутствует представление и об ответственности за выбор — во-первых, «народ не может ошибаться, это политики не исполняют своих обещаний» (которые могут быть неисполнимы в принципе, но кто ж это анализировал, когда голосовал за демагогов-популистов?), во-вторых — «не понравятся эти — через несколько лет изберем других», что сводит на нет саму идею стратегического планирования и целеполагания и заставляет политиков сосредоточиваться на сиюминутных интересах в ущерб перспективе.
В этих условиях и правительство, и оппозиция стремятся максимально воздействовать на эмоции, а не разум, первые — отрицая проблемы, вторые — утрируя их; результат же парадоксальным образом оказывается одинаковым — запугивание обывателя. В первом случае он боится, что его комфорт будет поколеблен («нельзя ссориться с Россией, у нас такое замечательное и выгодное сотрудничество! А вдруг вообще война, а там и убить могут?»), во втором — что враг непобедим («нельзя ссориться с Россией, Путин силен, а наши лидеры слабы! Только Путин может спасти нас от ислама!») В любом случае обыватель, слишком разнеженный комфортной жизнью и заигрывающими перед ним политиками, охотно предает все ценности и идеалы, лишь бы его не трогали. Не понимая, как та свинья под дубом, что именно на этих ценностях и идеалах и держится его комфорт.
Предпоследним даже не звоночком, а ревом сирены, возвещающим о грядущей катастрофе, стал Brexit. Наглядно (хотя и далеко не впервые) высветивший еще одну — помимо равноценности голосов тупых и умных при численном превосходстве первых, апелляции к эмоциям вместо разума, фактической невозможности выбрать вариант, отличный от двух навязываемых противоположностей, и отсутствия видения перспективы — фундаментальную проблему демократии: проблему ситуации 50/50, когда в обществе, расколотом пополам, ни одно из диаметрально противоположных решений не может быть признано справедливым и удовлетворительным, по какому принципу ни считай. Дело даже не в том, что судьбу страны в этом случае может определить голос единственного избирателя. А в том, что если считать по арифметическому большинству — нарушаются права регионов (как это вышло в случае Brexit, где две из четырех составляющих страны проголосовали против), а если учитывать права регионов (ради чего принята непрямая система выборов в США) — нарушаются права большинства (в абсолютных цифрах Клинтон набрала больше, чем Трамп, причем в истории американских выборов такое не впервые).
Можно ли теоретически предложить выход из таких ситуаций? Ну например — президентский срок делится пополам, и полсрока правит один кандидат, полсрока другой. Или создается теневое правительство, получающее право ветировать решения действующего (не все подряд, иначе работа будет парализована, но хотя бы удовлетворяющие некоторым критериям). В случае референдумов такое, конечно, невозможно — либо «да», либо «нет» — но тут можно предложить такой принцип: решение принимается, если за изменение status quo голосует не 50%+1 голос, а не менее 60%. Но никто даже не думает о необходимости решать эту проблему!
И вот грянула катастрофа 8 ноября 2016 года — дата, которую будущие историки — если, конечно, допустить, что у человечества еще будет будущее и историки — будут сравнивать с 4 сентября 476 года. Датой падения Западной Романской империи, от которой ныне отсчитывают процесс гибели великой античной цивилизации и наступления пропасти Темных веков протяженностью в тысячу лет.
Старейшая и сильнейшая демократия планеты совершила такое же самоубийство, как нестойкая германская в 1933 или совсем эфемерная российская в 2000. В интернете сейчас много утешительных заметок в стиле «и это переживем», но не стоит обманывать себя — американская демократия потерпела беспрецедентный в своей истории, сокрушительный крах, продемонстрировав свою абсолютную несостоятельность на всех критических фазах процесса — сначала не сумев выдвинуть ни одного достойного кандидата на президентский пост, а потом из двух недостойных избрав наихудшего, причем настолько ублюдочное чудовище, что голосовать за такое мог, казалось бы, только идиот, маньяк или убежденный враг Америки, жаждущий ее гибели. В стане последних сейчас, вполне естественно, неописуемая радость, но, хотя они — и русские хакеры, и наигнуснейшая из всех категорий — ватники с американским гражданством — и приложили руку, главную роль в грядущем разрушении собственной страны, а соответственно — системы Pax Americana и держащейся на ней цивилизации, сыграли сами американцы. Можно застрелить одного Трампа, но что делать со всеми, кто за него голосовал?! (Показательный штрих, кстати — многие черные (не все, конечно), в свое время обеспечившие победу Обамы, на нынешние выборы просто не пришли, притом, что вопрос сейчас решался куда более принципиальный в том числе и для них лично. Но их мозгов хватает только на то, чтобы различать кандидатов по цвету и голосовать за своего «бро». А если оба белые, разницы между толерантной Клинтон и расистом-ксенофобом Трампом они уже понять не могут).
Катастрофа не была бы настолько глобальной, если бы США не были именно последним оплотом всех тех ценностей, на которых строилась наша цивилизация со времени выхода из вышеупомянутой пропасти и особенно — в последние полтора столетия. Но увы — европейская демократия сгнила насквозь еще раньше, продемонстрировав полную неспособность — не физическую, а ментальную! — бороться даже с самым явным и очевидным злом (хоть российским, хоть исламским) и защищать собственные фундаментальные принципы, юридические (международное право) и моральные. Только Америка еще не позволяла тем ничтожным слизнякам, которые занимают посты демократических лидеров Западной Европы, окончательно задрать лапки перед ничтожным Путиным, раздавить которого — как военными, так даже и чисто экономическими средствами — при наличии политической воли можно было бы в кратчайшие сроки. Америка тоже не боролась с этим злом так, как должно (и так, как могла бы при ее возможностях), но она делала хоть что-то. Теперь — не будет делать ничего, сдав мір Путину и занявшись построением собственного варианта чучхе. С понятными политическими и экономическими последствиями.
Ценности рухнули. Принципы превратились в пустой звук. Защищать международное право больше некому (его не очень-то защитили, когда Россия оккупировала сперва грузинские, потом украинские территории — а уж теперь и подавно). Мір снова погружается в хаос, из которого выбирался столетиями. Глобализации не будет, забудьте. Процесс (еще с момента Brexit) пошел в обратную сторону — атомизации, права сильного и вражды всех со всеми. Любители всяких «игр престолов» могут радоваться — скоро они сами станут героями своего любимого сериала. (Вот, кстати, еще один признак деградации современного общества — эта любовь к сериалам, по сути — к ежедневной дозе наркотической жвачки для ленивых мозгов, не желающих каждый раз осваивать новые міры и сюжеты, а предпочитающих до бесконечности пережевывать одно и то же с небольшими вариациями). До мечей и лат дойдет вряд ли — скорее нравы будут как в этих ваших вестеросах, а оружие при этом — вполне современное и куда более разрушительное, вплоть до ядерного. Даже если только тактического, мало не покажется.
После украинской Революции достоинства я написал, что Майдан подрывает мою мизантропию. Увы — теперь она восстановлена в полном и даже запредельном объеме. В Украине тоже, в общем-то, результаты демократии плачевны. Герои этого Майдана, как и предыдущего, «выиграли войну и проиграли мир». Все снова увязло в коррупции и политиканстве. Провал Саакашвили в Одессе тут особенно показателен, и не Саакашвили в этом виноват. Я с самого начала предупреждал, что не получится реформировать одну область, если не реформируется страна в целом. Да, и кстати, судьба Грузии, изгнавшей своего спасителя и уже второй раз (как в свое время Америка — Обаму) демократически избравшей популистов-демагогов, чья заслуга лишь в том, что еще не все, созданное командой Саакашвили, они успели разрушить — тоже укладывается все в ту же безнадежную закономерность.
Демократия не работает. Нигде. Ну, разве что Швейцария пока еще держится, «только что она может одна». Ограниченная демократия вырождается в олигархию, неограниченная — в охлократию, и то и другое в конечном счете — в тиранию. Разумеется, «просвещенный авторитаризм» тоже работать не может — он быстро вырождается в непросвещенный.
Где выход? А нету. Даже предложенная мной когда-то интеллектократия опровергается обилием леваков среди университетских профессоров. Просто люди безнадежны, как вид. «Люди не должны управлять людьми. Ими должны управлять драконы».
Но и драконов тоже нет.
Такие дела.
МАКСИМ КАНТОР (социал-демократ). 8.1.2017 11:07
РОССИЯ ДУРНА; НО И ПРОЧИЙ МІР — НЕ ЛУЧШЕ
Писать на «ФБ» нет времени, и смысла писать тоже нет:
Ничего нового сказать уже не смогу.
1. Ясно сказал, что политику путинской России считаю преступной — по отношению к народу России, в первую очередь.
2. Тем не менее, участвовать в поношении России полагаю непристойным. Радоваться бедам и трагедиям России — считаю низостью.
3. Правление путинского олигархата и т. н. «новой элиты» считаю прямым следствием феодализации России. Разницы между либералами и патриотами не вижу. Результатом корпоративной т. н. либерализации (на деле этот процесс с либерализмом ничего общего не имел) стала фашизация. Это закономерно.
4. Схожие процессы идут во всем міре. Гниение большой империи (Российской социалистической империи) стало катализатором чудовищной реакции. Жадность и глупость победили повсеместно. Достижения европейского гуманизма оказались дезавуированы.
5. Происходящее в Америке — чудовищно. То, что крупнейшая демократия міра выбрала спекулянта главой страны — это унизительно для Америки. От Франции, Германии, Англии — хорошего не жду. Мір переживает тотальный кризис идеи демократии. Когда демократию скрестили с рынком — вышла гадость.
6. Многие говорят: неважно, кто именно президент — структура институтов демократии сделает невозможным его дурные поступки. Однако, если структура сделала возможным появление ничтожества и мерзавца в качестве главы міра, то цена такой структуры — невелика.
7. Искусство и культура стали рыночной дисциплиной, авангард — гламурной дрянью. Противопоставить войне и жадности — нечего.
8. Россия дурна; но и прочий мір — не лучше; левые стали правыми, а правые сошли с ума.
Работы много (пока).
А для пустого трепа времени жалко. Ничего уже не изменить.
Жалко всех. Всего доброго всем хорошим людям.
Другие статьи в литературном дневнике:
- 20.01.2017. Былинный облом либерализма
