Портреты
Минутка именовал себя генеральным директором - президентом международной ассоциации "Евросоциум".
- Чеж международной, съязвил однажды Дед, назвался бы уж всемирной
На минутку задумашись, Минутка задумчиво изрек -
- Не, на всемирную пока не тянем
В штате ассоциации у Минутки работал еще один парень, тот занимался оптовыми закупками всяких овощей и впариванием их различным нуждющимся, как то - тюрьмам, домам престарелых и воинским частям. Позже на должность креативного директора (Минутка, предваряя вопрос Деда, объяснил тому, что это директор по особо важным вопросам) был принят Профессор. Тогда уж Дед окончательно разобрался с направлением их деятельности -
Это поиск кредиторов для расчета с предыдущими кредиторами. Наличные деньги поэтому у Минутки всегда были, но чьи они, Минутка сказать затруднялся, да и особо над этим не задумывался.
У прекрасной половины гимназии, в которой учились оба наших героя, они так и назывались – красавчики Макс и Перец. Только блондин Макс на мир смотрел с наглым прищуром, а Перец - широко раскрытыми карими глазами. И что интересно – оба взгляда действовали на юных дам с одинаковым результатом.
Вдохновленный величественными видами моря и гор, под шум еще не успевших успокоиться после недавнего шторма волн(изредка они, переваливаясь через парапет, обрушивались на отдыхающих, вызывая всеобщий их восторг), Дед изложил на бумаге пришедшие в голову мысли.
Записки не сумасшедшего.
Вся эта т.н.реальная жизнь на самом деле - сумасшедший дом, иллюзорная фантасмагория, связанная с отсутствием в ней футбола. Только вдруг то здесь то там возникают четко очерченные геометрические фигуры футбольных полей. Летящие, катящиеся и прыгающие футбольные мячи - белые, черные, желтые, красные - по цветам человеческих рас - символизируют движение, а умело закрученные - спираль развития. Миллионы футболистов и футболисток и их дети находят удовлетворение и отдохновение, ступая на зеленые прямоугольники футбольных полей.
А еще - в этой бесцветной серой неразберихе, называемой жизнь, вдруг четко и величественно возникает красно-белое образование, система ценностей – слобожанский «"Ураган».
Зварыч.
Зварыч - человек суровой, даже устрашающей внешности, но по сути - добрейший, особенно с друзьями. Он, как щенок ротвейлера. Сама по себе порода агрессивная, но в детстве все особи животного мира нежные и добрые. А у Зварыча период детства еще не закончился
Перец.
У Перца, наоборот. Внешность - ангельская. Тонкие, почти девичьи черты лица. Мягкие, интеллигентные манеры. "Сущий ангел» - скажете вы, и ошибетесь лишь наполовину. Вдруг, когда надо, этот ангел превращается в сущего демона.
Три мушкетера " армянского выезда.
"Мушкетёр" Батя
После домашнего успеха с фаворитами группы – Днепродзержинском, арсенальская фанатская масса была полна энтузиазма: "В Армянск? Конечно, едем! Непременно! А как же!
По мере же приближения «часа Х» энтузиазм народа заметно упал.
Ко дню поездки реально собирались ехать только Профессор и Дед, но и между ними не было
согласия. Профессор хотел ехать на «собаках». Дед же в начале – куда-нибудь на ЮБК, выехав на день раньше, а затем уж в Армянск.
Однако – август. Билетов в кассах вроде как бы и нет. Поэтому, когда был предложен билет на Минск- Симферополь за 102 грн., Дед долго не думал.
Купе в прицепном вагоне, симпатичная белорусская семья - он, она и двое деток. Все слушаются отца. Под мерный и спокойный белорусский говорок Дед заснул, а проснулся уже в Симфе. Утро прохладное, однако, день обещал быть жарким.
Оказавшись у пригородных ж.д. касс, Дед купил за 5 грн. билет на э.поезд до Евпатории. Отправление - через 20 минут.
Повертев же сей документ в руках, сообразил: »А на что мне Евпатория с её унылыми степными пейзажами? Вот горы - это да!» Убедившись, что на пригородные маршруты билеты назад не принимаются, побрёл на троллейбусную остановку, по пути завернув на импровизированный базарчик. Скушав самсу, с кульком персиков в руках начал свое путешествие на троллейбусе в Алушту. (Билет-7,14грн.) Тралик весело покатил по ул. Гагарина, свернул на Киевскую, затем на Вернадского, по пути подбирая желающих. Вдоль Вернадского, слева по курсу долго тянется ботанический сад, органично вписывающийся в территорию универа имени того самого Вернадского. Затем, уже, не поймешь - то ли Симферополь еще не закончился, то ли начинаются другие населенные пункты. А вот и озеро, окруженное не то большими холмами, не то маленькими горами. Преодолевая перевалы, а, в общем, спускаясь все ниже и ниже, наш тралик постепенно приближается к морю. Все явственнее пейзаж за окном превращается в горный. Горы - все величественнее, одна другой краше - аж дух захватывает! Дорога переходит в серпантин. Вдруг за поворотом, меж скал, на несколько секунд появляется море! Оно все в дымке, не поймешь - где небо, а где море. И далековато оно еще. Но вот поворот - и открывается восхитительный вид Алушты с разбросанными по горам башнями многоэтажек .И море -вот оно, совсем близко! По улице идет дворничиха-коллега Деда, возвращается с работы с кипарисовой метлой в руках. Привет, коллега!
Чтобы не валяться под палящим солнцем среди скопища потных тел, надо иметь 15 грн. У Деда они есть и вот он уже возлегает на комфортабельном лежаке под навесом на специальном возвышении для любителей комфортного отдыха. Пиво, закуски подносятся прямо к лежаку. Интересно, сколько времени можно проваляться, лишь изредка спускаясь к морю поплавать или же, покидая его, чтобы посетить пивнушку? Дед решает установить рекорд.
Вдохновленный величественными видами моря и гор, под шум еще не успевших успокоиться после недавнего шторма волн(изредка они, переваливаясь через парапет, обрушивались на отдыхающих, вызывая всеобщий их восторг), Дед изложил на бумаге пришедшие в голову мысли. Вот они.
Записки не сумасшедшего.
Вся эта т.н.реальная жизнь на самом деле- сумасшедший дом, иллюзорная фантасмагория, связанная с отсутствием в ней футбола. Только, вдруг, то здесь, то там возникают четко очерченные геометрические фигуры футбольных полей. Летящие, катящиеся и прыгающие футбольные мячи- белые, черные, желтые, красные - по цветам человеческих рас - символизируют движение, а умело закрученные - спираль развития. Миллионы футболистов и футболисток и их дети находят удовлетворение и отдохновение, ступая на зеленые прямоугольники футбольных полей.
А еще - в этой бесцветной серой неразберихе, называемой жизнь, вдруг четко и величественно возникает красно-белое образование, система ценностей – харьковский «Арсенал».
Зварыч.
Зварыч- человек суровой ,даже устрашающей внешности, но по сути- добрейший, особенно с друзьями. Он, как щенок ротвейлера. Сама по себе порода агрессивная, но в детстве все особи животного мира нежные и добрые. А у Зварыча период детства еще не закончился
Перец.
У Перца, наоборот. Внешность- ангельская. Тонкие, почти девичьи черты лица. Мягкие, интеллигентные манеры. »Сущий ангел» - скажете вы, и ошибетесь лишь наполовину. Вдруг, когда надо, этот ангел превращается в сущего демона.
Минутка.
Манера его поведения провоцирует ближайшее окружение на насмешки и колкости. Вечно спешащий, волокущий на себе кучу дел, герой тысяч недоразумений, комичных ситуаций и конфликтов.
Иногда не прикрыто тщеславен. Легко расстается с деньгами в пользу всяких проходимцев. Это- Минутка. Однако сквозь толстый рыхлый слой недостатков пробиваются яркие лучи его гениальности.
Опять же. Добрый он или злой гений?
Поработав над текстом и отлежав на лежаке запланированные девять часов, Дед решал вопрос -остаться ночевать в Алуште, как раз на набережной начались всякие увеселительные мероприятия, в том числе и рок-концерт московских музыкантов, или убираться восвояси, но тут раздался звонок. Звонил Профессор. Оказывается, он подъезжает к Джанкою и не знает что делать, то ли выпрыгивать там, то ли ехать до Симфа.
«Ехать до Симфа, распорядился Дед,- пока ты доедешь до Симфа, я поужинаю в Алуште и тоже доеду до Симфа , там и встретимся.»
Проделав тот же путь на тралике, что и утром, только в обратном направлении, Дед благополучно встретил Профессора и совершил с ним прогулку по вечерне-ночному Симфу. Вначале Профессор рассказал Деду о своих приключениях, которые достойны отдельной главы под названием
Профессор - Летучий Голландец.
«Вписаться» на «собаку» в это субботнее утро, когда тысячи таких как Профессор, жаждущих летнего тепла и отдыха, атаковали все мыслимые и немыслимые средства передвижения, готовые заплатить любые деньги лишь бы, прижавшись к потным телам соседей, ехать хоть куда – ни будь, было нереально.
Профессор платить не желал, но проводник пассажирского поезда об этом не знал, поэтому на вопрос Профессора: »Возьмешь до Лозовой?» - ответил утвердительно. Благо, остальные «левые» пассажиры платили исправно и Профессору удалось легко среди них затеряться.
Приехав в Лозовую, Профессор попытался пересесть на «собаку»- экспресс до Запора, но кассы перед самым его носом закрылись. »Это что же это получается - закрыли перед самым носом!» -возопил Профессор и бросился атаковать «собаку».Задержав отправление на две мин., двое ментов и толстая баба-проводница с трудом оторвали-вытолкали несчастного Профессора от поезда .Поняв, что с такими темпами передвижения далекий Армянск еще не скоро станет ближе, наш вояжер не на шутку разъярился: »Моя фамилия – Борщевский! Вы нарушили мои права! Предъявите ваши документы!
На свою беду менты отослали разбушевавшегося Профессора к дежурному по вокзалу, зато зевающие пассажиры вдруг получили возможность наблюдать тайфун, состоящий из ментов, железнодорожников и Профессора, вихрем несущихся от касс к дежурке, затем к ментовке. Наконец, запыхавшись, вся кавалькада выбежала на перрон и остановилась…
К станции Лозовая приближался Летучий Голландец! Вообще-то это поезд Красноярск-Симферополь, но его в расписании по Лозовой нет! Далее произошло то, во что трудно, но надо поверить. Один из ментов достал полосатый жезл и остановил поезд! Взгвизнули тормоза, открылась дверца вагона, начальник поезда вопросительно посмотрел на ментов.
«…Заберите этого… человека… чтобы духу его здесь не было! Да! До Запорожья!»- и поезд весело покатил на Юг, унося Профессора к новым приключениям. Ведь его взяли только до Запора, а надо бы хотя бы до Джанкоя.
Что бы затеряться среди пассажиров, Профессор переоделся в мятые спортивные штаны и арсенальскую футболку, сумку же с остальными вещами спрятал в мусорный ящик. Отмечая свой путь метками Ф.К.А.Х., Профессор, наконец, добрался до вагона, в котором ехала одна очень теплая компания сибиряков. Увидев герб «Арсенала» на футболке Профессора, те тот час пригласили выпить за футбол, харьковский «Арсенал» и красноярский «Енисей». После тоста за Украину, Профессор понял, что надо линять, ведь пили по-сибирски - стаканами, и не водку, а спирт, закусывая солониной. Тоста за Россию его слабое здоровье могло не выдержать. Слинять не удалось, поэтому, отдав должное великой России, наш украинец позорно уснул, заботливо уложенный на нижнюю полку «старшими братьями». Проснувшись при подъезде к Джанкою, он отметил тот факт, что пьянка и не думала затухать. Наоборот, при виде проснувшегося брата, оживилась. Подумал: «Квадрата бы сюда, да Перца, да Рыбу, да всю нашу арсенальскую бригаду - они бы показали вам, как надо пить!» Сердечно попрощался с нормальными русскими парнями, нашел свои вещи и позвонил Деду.
Из Симфа до Армянска вдвоем.
Встретившись в Симфе, поначалу Профессор и Дед обрадовались друг другу. Гуляя вечерним Симфом, Дед с удовольствием выслушал историю профессорских приключений. Однако бешеный темперамент Профессора вскоре утомил Деда. К тому же гастрономические предпочтения наших арсенальцев в корне различались. Деду хотелось ощутить крымской специфики в виде вина и фруктов, Академик же с невероятной скоростью поглощал все, что булькает. Выслушав в пятый или десятый раз историю профессоровых приключений, Дед приуныл. Хотя от Профессора была и польза. Взяв на себя роль экскурсвода, он показал Деду Дом Правительства, провел его по восхитительным молодежно - пешеходным кварталам Симфа. Наконец они вышли на центральную улицу города - улицу Ленина. Здесь народу было много, ведь прямо под открытым небом проходил концерт Русланы. Профессор взбесился еще больше и начал пробиваться к сцене, затерявшись в толпе. «Ну и хобот с тобой» - сказал мысленно Дед, и поспешил на поезд «Симферополь – Керчь», с которого в Джанкое надо было пересесть на поезд «Керчь – Херсон», что бы на нем доехать до Армянска. Специфика поезда такова: 1) это поезд, ходивший, наверное, еще при царе; 2) в виду позднего времени пассажиры сразу же ложатся спать, заняв почти все сидячие места. Когда поезд тронулся, раздался громовой голос Профессора: «Это что за хрень и куда мы на хрен едем?» Недовольные шумом пассажиры дружно возненавидели Профессора и Деда, чуть ли не через каждые полчаса справлявшегося у проводника когда же Джанкой. В Джанкое также произошла легкая заминка, связанная с проверкой билетов на выходе с вокзала(долбаное новшество железнодорожников).
Конечно же, у Профессора билета не было. В Джанкое запаслись ценной информацией. Оказывается,
отсюда с утра чрез каждый час ходят автобусы на Армянск. Соответственно, из Армянска можно вернуться этим же способом.
В пути до Армянска Профессор спал, Дед же сначала немного пообщался с двумя херсончанками,
следующими из гостей из Керчи, затем с семейством из Красноперекопска. За окном проплыли сначала заброшенные виноградники, затем показались унылые степные пейзажи, изредка перемежающиеся редкими поселениями и станционными постройками, проехали через пару-тройку
оросительных каналов. У Деда осталось впечатление некоторой заброшенности экономики Крыма, особенно его Севера, но обсудить это с Профессором не представлялось возможным. Он крепко спал. Да и поезд уже подъезжал к Армянску.
«Шумахер» Минутка.
Приблизительно в то же время, когда не видавшиеся целые сутки Профессор и Дед, бросились в объятия друг друга на ж.д. вокзале Симфа, наш Минутка бодро мчал на своем новеньком «Рено» в сторону Южного вокзала в Харькове. Там ждали дела. «Рено» можно было считать новеньким весьма условно. Ведь за месяц со дня покупки четырехколесному другу Минутки пришлось испытать многое. Темно-синий блеск его как-то потускнел, а в пении мотора появились грустные нотки.
А началось все так. В первую же свою поездку на новом авто Минутка развил бешеную скорость, перепугав на смерть всех собак района. На минутку Минутка представил, как он выглядит в глазах проходящих мимо девчонок. Надо было срочно закурить, одной рукой руля руль, а другой небрежно смахивая сигаретный пепел.
Однако в минуткин сценарий вмешалась режиссер – судьба. Вместо того, что бы улететь в окно, горящий пепел попал на минуткины штаны. Именно на то место, где сходятся штанины. Запахло паленым и, спасая свои яйца, Минутка на минутку бросил руль, сильней надавив на газ. Минутки хватило, чтобы заехав на тротуар, снести с пути киоск, торгующий куриными яйцами. Переваливаясь словно танк на полосе препятствий, минуткин «Рено» разбросал по сторонам старушку с авоськой и какого-то долбаного велоэкстремала, решившего показать окрестным телкам искусство езды на одном колесе. Застряв в куче строительного мусора, ошалевший Минутка вылез из авто. Из-под «Рено» торчала какая-то железка. Минутка где-то слышал, что она называется выхлопная труба
Что бы уладить все неприятности, связанные с починкой пострадавших людей и техники, пришлось расстаться с деньгами, большим количеством денег. Ведь Минутка после первой аварии успел познакомиться с обалденной бизнесвумен, «догнав» на перекрестке ее «Мерседес». Тетка была классная… От приятных воспоминаний Минутку оторвал какой-то скрежет. Скрежетала та самая выхлопная труба, прикрученная к импортному днищу отечественной проволокой.
«Так дальше жить невозможно», - подумали одновременно Минутка и «Рено» и каждый отправился своим путем. Минутка на станцию метро, а «Рено» на автоспасателе на уже знакомую СТО. До Салтовки, где находится минуткино жилище целый час езды , а Южный вокзал – вот он. И Минутка решительно направился к кассам: «Задолбали все, поеду-ка я в Армянск, к Деду с Профессором!
В пути Академик и Дед спали, а Минутка имел долгую беседу с ученым, профессором в области то ли социальной психологии, то ли психической социологии. В общем, такого рода людьми, как наша троица, очень интересуется наука.
Со слов Оли, именно общение со специфическими людьми, к коим в первую очередь относится ее близкий друг Перец, а во вторую – целый сонм людей ему под стать, побуждает ее к действиям, объяснить каковые сама она не может. Однако замечено, что при этом она проявляет недюжинные силу духа, женское обаяние и разносторонние таланты. Вот как говорит о Юлии Начет - поэт, солдат, философ и писатель, а еще и талантливый актер, вынужденный зарабатывать на жизнь торговлей и еще какими - то коммерческими делами. Здесь изложение речи Начета приближено к стенографическому. Читателю надо учесть состояие г-на Начета. Состояние это возвышенно - приподнятое. Каковым оно и должно быть во время посещения фанатского бара "Кружка" в окружении своих друзей - фанатов.
Я тебе, Дед, хочу сказать. Я офигел, когда в Симферополе "намеканая" Мать пошла на откровение. Ну, я от женщин никогда ничего не ожидаю. Женщина есть женщина. Тут Оля говорит: «Тут кино есть интересное. Актеры снимаются известные, но кино как бы авторское.» И такие эпитеты, такие характеристики. Правильная оценка. Я просто не ожидал от нее. Тут ее дальше понесло. Как давай по брик-попу современному шпарить. Я вообще очумел. Так на ж... и сел. Я, например, названия групп, если знаю, так и хорошо. А она – и состав групп, и клипы, и концерты. Я ей – Оля, что это ты выпила. А она мне, а что, если я с четырнадцати лет на радиостанции «Эхо Макеевки». Это, конечно, не "Эхо Москвы". Но тоже на букву эМ. А я вроде как меломан. Что-то пытаюсь сказать. А получается только: да я знаю, знаю. И она мне - давай и давай. Я вообще теряться начал. И ото, пока в тамбуре «Вагончик тронулся» не спели, не успокоилась. Платочки белые, платочки белые. Дело в том, что я не пил. Меня поэтому так накрыло. Я приехал домой. Как после выезда. Только подходишь. Перед подъездом стоишь. Обычно в это время оно начинается. Стоишь. Думаешь, когда же оно начнется. Только заходишь в лифт – ну просто рухнешь. Зашел в дом, сел, думаешь – ну и дела.
ыба.
- Ты знаешь Дед, вот мы сейчас многое можем себе позволить – и ехать с комфортом, и покушать вкусно и выпить. А на первые выезда мы брали с собой минимум еды, бутылку воды, тряслись в «собаках» или «вписывались» в пассажирские поезда. В девяностые годы (в девяностом я только в школу пошел) мрак был сплошной. Мало того, что родители держали в строгости, так еще и нехватки пошли. Еда была самая примитивная: картошка, капуста, да сало, которое я терпеть не могу. Сладости – по большим праздникам. Помню, привез дядя из Турции мне шоколадку, так я ее на пять частей поделил и в течение пяти дней ел. Родители за бесценок купили дом за городом. Отец построил теплицу. Сколько я в этой долбаной Березовке землицы поперерыл – потаскал! Родители занялись выращиванием и продажей роз. Чуть что – все сверстники на улице, а я – в Березовку.
-А еще, помню,-
впал в воспоминания Рыба
- Помнишь, Дед, распространенный детский бизнес девяностых? На перекрестках, у светофора, пока красный горит, мыли стекла у автомобилей. Кто пошлет подальше, а большинство гривну-другую даст. Неплохо выходило. Но «конкуренты», пацаны с другого района, «наехали» и «отжали» бизнес. Так мы с дружком, во дворе большое дерево росло, прибили на нем табличку «Автомойка». Пару машин помыли. Но потом этот бизнес не пошел у нас -
Рыба ностальгически усмехнулся и продолжил
-Тогда в детстве, я понял одно – горбатясь сам на себя, много денег не заработаешь, надо находить «батраков», согласных работать на тебя за небольшую плату. А лучше всего - делать то, что тебе больше нравится. Меня с детства притягивала и волновала дорога. Любимейшее занятие было – рассматривание географических карт. Воображал себе – вот бы поехать, туда, или туда, или еще куда ни будь. Сейчас вот, работаю в туристическом бизнесе, побывал во многих странах, но всегда с удовольствием выезжаю на футбольные выезда. Правда, от драк уже такого кайфа не испытываю. Как то неохота появляться в офисе с помятой физиономией.
Некоторое время спустя Рыба все-таки не утерпел. Нельзя было утерпеть. В Гоголевске, прямо на футбольном поле завязалась драка с участием футболистов, обеих президентов и, конечно же, фанов «Урагана», бросившихся на защиту своих. Рыбе тогда крепко досталось, но марка «Урагана» и «Ред Уайт Роузерс» была поддержана на уровне и получила высокую оценку в околофутбольных кругах. На некоторых стадионах были вывешены баннеры, осуждающие неспортивное поведение «Гоголевска» и выражающие «респект» «Урагану». Причиной драки стало недовольство президента «ФК Гоголев» неуступчивостью «Урагана» и нежеланием его делиться очками с рвущимся в первую лигу «Гоголевом». В перерыве и после игры на головы гостей посыпались угрозы и оскорбления, на помощь команде бросились фаны. Славная вышла потасовка! Нельзя было утерпеть.
Мост закончился, вскоре показался и пляж. Уже позже, в других беседах, все лучше и подробней Дед узнавал своих друзей, в том числе и Рыбу.
Возрастом Рыба 83-го г.р., на 3 года старше Лехи, дедового сына. Роста чуть выше среднего. Держится всегда уверенно. Романтик. Работает в туристическом бизнесе. Побывал во многих странах. Но по его словам, любое путешествие, независимо от расстояния и места всегда волнует. В каждом путешествии есть своя новизна. Вот и в Павловске - уже не в первый раз, а все равно – хорошо, что приехали! Любимая фраза Рыбы по приезде на место: «Хорошо, что приехали!». Говорится это с выражением удовлетворения и добродушия. Мечта – иметь возможность побывать в местах, не тронутых туристами. Таких мест на Земле осталось очень мало.
« Гадкий утенок», «Золушка», «Пигмалион», «граф Разумовский» роузовского движения.
Вспомним. Гадкий утенок превратился в Прекрасного лебедя. Золушка – из бедной родственницы – в принцессу. Пигмалион – из простушки – продавщицы - в знатную даму. Наконец, граф Разумовский. Дворянин, однако, долгое время ходил в дураках. Потом стал фаворитом царской семьи. Подобная метаморфоза произошла и с Рыбой. Рыба – прозвище. Фамилия Рыбы – Рыбка.
Рос Рыба – Рыбка в семье инженеров. Дисциплина. Порядок, целеустремленность. Качества, которые хотели воспитать у сына его родители, работники завода по выпуску танков. Главенствующим методом воспитания были контроль и принуждение. А тут еще и наступившие девяностые. Танки стали не нужны, зато нужно было как то выживать и ограничений и запретов стало больше. Почти все участники «Ред Уайт Роузерс» воспитывались в такой обстановке. То, что недополучаешь в детстве, становится самым желанным во взрослой жизни.
Положение во дворе, школе и улице. Не то, что бы Рыба рос слабаком или обладал каким либо недостатком. Просто, отношения в этих трех субстанциях не складывались. В свои игры улица и двор Рыбу не принимали, а если принимали, то на заранее проигрышные роли. На отделении футбола в ДЮСШ №5 Рыба был призван неперспективным. Там были люди и послабей его, но они остались. По той же причине. Команда «дружила против» Не отдавали пас, всячески мешали проявить себя.
Таким образом, по окончании школы Рыба обладал целым букетом комплексов, причиной которых были:
1. Не самое выгодное и почетное положение в школе, на улице и во дворе. Сверстники почему то не приняли открытого и наивного мальчика, отнюдь не слабого физически и духовно.
2. Некоторый вольный или невольный деспотизм родителей.
3. Не слишком твердый и сильный характер, который еще предстояло укреплять и закалять.
4. Отношения со слабым полом не очень складывались по той причине, что девочки, в основном, любят героев и лидеров. Рыба же не хотел отношений не равных, как бы из одолжения или жалости.
Изменить ситуацию на всех четырех фронтах войны за свое «Я» должно было поступление в ВУЗ. Таковым для Рыбы стал ИНЖЭК – Слобожанский инженерно – экономический университет.
Став студентом, Рыба активно включился в студенческую жизнь. Идеи свободы и демократии витали в воздухе, новые формы работы – семинары, форумы, конференции – здесь уж Рыба не зевал и свой шанс не упустил. Добавило авторитета Рыбе – лидеру и его участие в фанатском движении. Минутка – тоже студент этого вуза пришел к роузовцам вслед за Рыбой. Остальные, попав в водоворот околофутбольных страстей, как то поостереглись. Особенно студент Х-о. Приехав в донбасский город Дружковка вместе с бригадой роузовцев, студент Х-о почему то огреб по лицу от тамошних гопников больше других, так и не поняв за что, и был очень «благодарен» Рыбе. После этого случая его больше ни на каком футболе не видели. Рыба же среди парней и девушек своего ВУЗа получил дополнительные бонусы в борьбе за авторитет:
- Как же! Этот парень бывает там, где могут сильно дать по лицу! -
Став студентом, Рыба и в глазах родителей получил признание своей взрослости и независимости. Хотя контроль еще оставался, особенно на первых курсах. Отлучки на выезда надо было объяснять всевозможными студенческими мероприятиями. Но вот возращение с одного из «мероприятий» с кровоподтеком на пол лица и заплывшим глазом, вызывало у родителей удивление. Объяснение типа: - да вот, мол, с верхней полки упал – Рыба и сам понимал, мало их успокаивало.
Насчет характера тут надо сказать, что тряпкой Рыба не был. Невзгоды же бытия являлись закаливающими факторами. Надо было изменить обстановку и круг общения и не упустить свой шанс. Что Рыба и сделал, став в студенческих и околофутбольных кругах заметной фигурой и одним из лидеров.
Отношения с противоположным полом наладились сами собой. Ростом чуть выше среднего, интересный собеседник, в компаниях не скучный, находка для «слабого» пола. Пережив несколько легких побед, ни к чему не обязывающих и не особо травмирующих обе стороны, Рыба, наконец, получил сердечную рану, требующую лечения посредством брака. Уроженка Литвы, из тех ее мест, где небольшие хутора располагаются среди зелени лугов и дубрав, а речушки и реки спокойно несут свои воды в Балтийское море, красавица Инга, неожиданно для себя вдруг поселилась надолго и прочно в суетном и и не слишком уютном Слобожанске. Сейчас они с Рыбой воспитывают маленького Рыбку – Егора. Имя Егор – одно из немногих, звучащих одинаково, что на русском, что на литовском. Инга без акцента говорит по-русски и помогает Рыбе в его бизнесе.
Другие статьи в литературном дневнике:
