Лара Галль
Цитаты из «Письма моих друзей» («Буквенный угар»)
• Ей – надо.
Надо, чтобы в её обозримом пространстве было мирно и справедливо,
чтобы страдающие – были утешены,
раненые – перевязаны,
жаждущие – напоены,
алчущие – накормлены,
имеющие уши – слышали других,
имеющие глаза – видели не только себя…
• Он появится всего на три часа.
И наши пальцы будут слепыми щенками,
и мы будем друг другу молоком и нёбом на три тающих часа,
и расстанемся в полночь на Ленинградском вокзале,
и эсэмэски пунктиром отметят, как растаскивают нас в разные стороны наши поезда…
• Чем привлекла его эта женщина? Красивых много.
Но в этой звенел некий зов или даже вызов. Словно она недвижно стояла в зимнем озере по пояс в ледяной воде.
Остро-молчаливо-несчастна…
• Глаза хороши до сих пор. Горько-шоколадные. И взгляд – сияющий и грустный одновременно. Так бывает.
• Мы… Есть ли оно – это «мы»? После двадцати лет брака – нормального, тёплого, сердечного брака – говоришь ли о себе иначе, как «мы»?
• – Это для тебя, мой мальчик, «мы» – это «мы». А для меня – я всегда одна.
Есть «мы», да, этого не отнимешь – сложилось, состоялось, признано.
И при этом есть отдельно «я». Никому не причастное, неприкаянное «я», голодным ртом проникающее к благополучному «мы», и нет ему там ни-че-го…
• Се человек. Мужчина. Нерв. Спазм у горла петлёй. Вины разные бамбуковой казнью растут сквозь сердце, глаза и рот.
• Стараюсь ни разу не обронить давно надоевшее «дай»…
Так не просить, чтобы было дано доброй мерой. Лукавой жертвенности наперерез, прижми ладонь к моим губам…
• Он любил вещи. Вещи были живые. Брошенные старые стулья, рваные чемоданы, желтоватые конверты патефонных пластинок, фарфоровая кукла, ветхое кружево возникали на его пути как знаки, отсылающие его в мир идей…
• Сколько помнил, она всегда нежилась в его пространстве, кошечкой приникала к нему, благодарно и утолено выгибала шею, говорила и смотрела так, что ныло сердце от мучительной нежности…
• Одиночество упало на него сорвавшимся колоколом. Не убило – сокрыло, отделило от всего и всех…
• Ты немножко пьян, и я целую эти твои слова, они мне ужасно нравятся…
• Подростком – ничего про себя не знала. Даже не очень-то была уверена в своём существовании. Оттого, вероятно, влюблялась часто, тщась этим обрести подтверждение своего зыбкого бытия…
• А он ответил, что услышал во мне душу. Так остро услышал, что аж изнутри задрожало…
• Раньше страшно боялась, что сложится неправильно. Сейчас понимаю, что неправильно не бывает. Как складывается – так и есть единственно возможно.
• Человек, он всегда один, сколько бы людей его ни окружало…
• Мне нравится твоя взрослая душа. Душа, которая умеет болеть и выздоравливать. Слышать и понимать. Душа, которая умеет плакать со мной обо мне, с собой о себе…
• Твердила, что любовь нельзя предавать – смешная. Нельзя предавать тех, кто тебе верит и от тебя зависит. А остальное – уже роскошь.
• Моя мама всё время притязала на такие отношения, чтобы я рассказывала ей всё, но мне это сыпалось потом на голову. Поэтому я сейчас поддерживаю видимость тёплых и доверительных отношений.
С моими детьми – я никогда не лезла в душу. И когда они начали робко чем-то со мной делиться, я держала ладонь на губах, чтобы не сорвалось ни одно слово из маминого словаря.
• Первая болючая боль, первый мой прыжок в неизвестность. Причём выпрыгивала я из себя…
• Не беспокойтесь, я не подожму оскорблено губы…
• Настоящее родство обнажается с первой болью в отношениях…
• Так и жили в нём обе женщины: одна – раной, другая – исцелением…
• Прикосновения губ не «вытирают», а «втирают».
• «Я влюблён!!! Не могу поверить. Знаешь, я словно лечу на дельтаплане, оттолкнувшись от самой высокой горы, лечу, и падаю, и разбиваюсь насмерть…
Ветер носится надо мной, колдует, сращивает мои кости и вновь поднимает меня ввысь. Я хочу стать ветром. Тогда мне не нужно будет подниматься и падать… а пока сжимаю зубы от боли и замираю от счастья…»
• Откуда же мне знать – насколько ему плохо? Разве только по тому, как мне без него плохо…
• «Весь день мыслями не с собой»
• «Представляю, как любили тебя твои женщины, те, чьи пальцы знали тебя наизусть. Бедные. После тебя все мужчины – тени. Впрочем, до тебя – тоже…»
• «Моё «люблю» – это хорошее «люблю»! Из другого уровня понятий – не порченных ещё, нетраченных…»
• «Пока меня можно спросонок коснуться рукой, пока можно своим телом повторить моё, я считаюсь, как будто есть…»
Другие статьи в литературном дневнике:
