О, Шаляпин!
Выросшая под звуки голоса Шаляпина, записанного еще на те грампластинки, которые имели обыкновение крошиться, если с ними позволяли себе небрежное отношение люди, владевшие этим сокровищем, я на всю жизнь осталась под завораживающим впечатлением от него.
Помимо пластинок, радиорепродукторы, щедрые на классику, транслировали Шаляпина регулярно. Так что в долгие сумеречные зимние дни, когда не особенно побегаешь по улице, Федор Иванович Шаляпин был главнейшим воспитателем музыкального вкуса. Правда, бабушка предпочитала Лемешева и Козловского, и ставила чаще на проигрыватель их пластинки, но я их не считала за полноценных мужчин. Ведь отец мой пел абсолютно шаляпински, знал весь его репертуар: естественно, я росла с убеждением, что настоящий мужчина тот, кто обладает басом или хотя бы баритоном. Моей колыбельной была «Дубинушка» поочередно с «Из-за острова на стрежень». Вот откуда моя исступленная приверженность к тяжелому труду и зависимость от ожиданий окружающих. Об этом в другой раз и лучше – у психиатра на приеме…
А сейчас речь о том, как не поступают аристократы.
То есть речь о хамстве, вытекающем из привычки
обладания.
Итак, я собираюсь слушать записи Федора Ивановича Шаляпина, с трудом добытого для меня старшей дочерью за границей (у нас такие диски не продаются, да и часто вовсе не знают его специалисты по рынку). Наполнившись соответствующим трепетом, в предвкушении удовольствия в течение длинного часа, сначала иду на кухню, собираю на тарелочку с голубой каемочкой что Бог послал: яблочки, конфеточки, орешки…
Беру с собой телефоны. Усаживаюсь в раскачивающееся кресло – нажимаю на кнопки. Возникает незабываемый звук, нарастает и поглощает все внимание. Восторг, ликование (не обманул-таки, чудо не певец! Артист, каких нет!); печаль, сожаление (ну почему не с кем разделить эту радость восприятия? Даже наркоманы, уходящие в себя, собираются в стайки – человек животное социальное!)
И начинаешь грызть. Нет, не локти. Грызешь яблоко, второе… Заедаешь конфетой… Звонит телефон, не останавливая диска, отвечаешь на звонок, звонишь сама… Это же не запись по радио, это ведь твой собственный диск! Хочешь - слушаешь, хочешь - нет.
Пушкина читаем, не отрываясь от стакана чая. Процесс пищеварения давно стал для нашего человека первым по значимости. И я, поборница духовности, среди своих своя («..и за борт ее бросает в набежавшую волну»). Слава Богу, еще пока не поклоняюсь Кобзону. Но еще до смерти четыре шага, а не один, могу и далее продвинуться в сближении с массами.
