Минуты кондового молчанияУ войны две стороны – героическая и трагическая. В нашем восприятии они не статичны. Когда мы смотрим на текущую войну, наше восприятие занимает трагедия – боже мой, как же мы это допустили. А в восприятии прошедших войн в массовом сознании преобладает героическая составляющая, вытесняющая трагическую чуть менее, чем полностью. Причем этот перекос тем больше, чем мы сильнее втягиваемся в войну текущую. Вот поэтому сейчас Афганская война 1979-1989 уже не преступная авантюра, как ее определяло массовое сознание в 1989 году. Сейчас «Мы понимаем лучше и лучше, что послужило тогда поводом и причиной для ввода советских войск в Афганистан» (с) Знаете, оказывается, что? Оказывается - реальная угроза. Ну, да, мол, были отдельные ошибки у руководства СССР. Но надо было реагировать на угрозу. Клево, правда? Надо было реагировать на реальную угрозу…Бойцы молодцы – «воевали с честью, и дружили по-настоящему, помогали друг другу» (с). Командиры тоже молодцы – «исполняли воинский приказ и делали это с честью». И их руководство тоже, в общем, честно реагировало на угрозу. Пусть и с отдельными ошибками… Только за превосходными эпитетами как-то совершенно потерялись два миллиона убитых афганцев. Как-то их и незаметно уже. Совсем. Трагедия Афгана сжалась в математическую точку. Зато сейчас телеведуший, получивший орден Александра Невского за виртуозное владение языком, рассказывает о матери, у которой одним снарядом убило троих детей в Донбассе. Рассказывает с умело-скорбным выражением лица. И возмущается – почему про это не говорят в Европе? Почему на всех европейских телеканалах говорят о теракте в Копенгагене? У меня один вопрос к этому телеведущему: А ты сам-то кто в этой истории – жертва, преступник, судья или все-таки палач? Он все равно на него не ответит, но вопрос, увы, риторический. © Copyright: Иногдаты, 2015.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
