(Из воспоминаний)
"Вторым браком мой отец женился на еврейке Софье Михайловне. Она меня воспитала. Ее и только ее я считаю своей настоящей матерью. Она звала меня Мойша. И когда в 1944 году чеченцев выселяли с Кавказа, она могла остаться, но она сказала: "Мойша, я еду с тобой, без меня ты там пропадешь".
У нее я выучил идиш и говорил на нем лучше многих евреев. Мы жили во Фрунзе, теперь - Бишкек. Очень голодали. Я уже танцевал и пел еврейскую песню "Варнечкес", любимую песню мамы. Она меня и научила. И когда у местных богатых евреев был какой-либо праздник, маму и меня приглашали. Мама говорила: "Завтра мы идем на свадьбу к Меламедам. Там ты покушаешь гефилте фиш, гусиные шкварки. У нас дома этого нет. Только не стесняйся, кушай побольше".
На свадьбе я, конечно, танцевал. А потом мама просила: "Мойша, а теперь пой". Я становился против нее и пел "Варнечкес". Маме говорили: "Спасибо Вам, Софья Михайловна, что вы правильно воспитали одного еврейского мальчика, другие же, как русские, ничего не знают по-еврейски". Они и не подозревали, что я чеченец.
Когда меня приняли в труппу Киргизского театра оперы и балета, мама не пропускала ни одного спектакля с моим участием. Я танцевал во многих балетах. Однажды она сказала:
- Мойша, ты танцуешь лучше всех. Почему же другим дарят цветы, а тебе нет? - Потому что у нас здесь нет родственников.
- А разве цветы приносят родственники?
- Родственники или близкие знакомые. Вечером я танцую в "Раймонде" Абдурахмана. Я появляюсь под занавес в первом акте, делаю прыжок и замираю. Идет занавес. И тут администратор приносит мне большой букет цветов. Тогда зрители передавали цветы через администраторов. В конце второго акта - еще один букет, в конце третьего - еще цветы, и большой букет после окончания спектакля. Я сразу понял - от кого цветы.
Однажды она заболела и лежала. А мне принесли цветы. Я прихожу домой, она лежит. Я говорю:
- Мама, зачем ты приходила в театр? Ты же больна!
Она отвечает:
- Сыночек, я никуда не ходила, я не могу встать.
- Откуда же цветы?
- Люди поняли, что ты заслуживаешь цветов и принесли их тебе.
Как-то она спросила:
- Мойша, скажи: евреи - это народ?
- Конечно, народ, мама.
- А почему ты танцуешь танцы разных народов, а еврейского у тебя нет?
- Мама, а кто мне покажет, как его танцуют?
- Я.
- Как?
- Руками. Она показала мне движения в еврейском танце. Я прочитал Шолом Алейхема и сделал танец "А юнгер шнайдер". Этот танец стал у меня бисовкой. Мне приходилось его повторять три-четыре раза. А в те годы все еврейское на сцене запрещалось.
Приезжаю в Белоруссию, танцую своего "Портняжку". Оглушительный успех.
После концерта какой-то начальник спрашивает:
- А кто вам разрешил танцевать еврейский танец?
- Я сам себе разрешил, - ответил я. (Из книги Е.Захарова и Э.Менашевского "Еврейские штучки" - А.З.)
