Собрались мы как-то втроём: я, Игорь и Егор, чтобы найти ответ на вопрос, интересующий всех нас, а именно, сколько же энергии уходит у человека в свисток, и сколько остаётся той энергии у него для полезного использования.
– В свисток у человека уходит ровно половина всей энергии, присутствующей у него в теле на текущий момент, – глубокомысленно заявил Егор.
– Ну а вдруг у него потенциал, – возразил Игорь, – выходит, накапливался себе человек, накапливался, фить-фить, и нетути половины! Тут и руки сами собой опустятся от такой потери. И никакого уж и дела-то после этого не случится.
– Подождите, друзья, вклинился я в умный спор. – А вот ежели взять Соловья-разбойника, то у него в свисток уходит вся его наличная мощность, и не пропадает ни один джоуль заключённой в нём предварительной силы!
– Правильно! – поддержал меня Егор, – предлагаю взять Соловья в качестве единицы измерения человеческой полезности. Зарезервируем за ним 100% коэффициента верного действия.
– И то справедливо, – заметил Игорь. – Про нас же таковое не скажешь: придём мы утром на работу, соберёмся в цельный коллектив, посвистим до шести вечера и только тогда разбежимся. Будь среди нас Соловей, как свистанул бы разок, так сразу ни души бы не осталось во всём зале.
И тут меня осенила гениальная мысль: а что ежели пускать всю свою силу в той самый свисток – это и есть высшее предназначение человека и самое то дело, под которое он изначально заточен? Ведь всё просвистеть у человека ой как ладно приходится, а вот работу работать – всё как-то криво и косо получается.
От волнения у меня перехватило дыхание, и я жестами начал показывать друзьям, что де, посетила меня приличная эврика.
Егор почесал подбородок, но разуметь меня не смог и по-своему истолковал мои движения, которые, по преимуществу состояли из ударов обоими кулаками в грудь.
– Я, пожалуй, такой подведу итог, – заявил он. – Труд, он, конечно, сделал из обезьяны человека, однако именно свист завершил этот сложнейший виток эволюции. Свистеть – это дело тонкое, это тебе не работу работать. Трудиться все могут, а вот свистеть – нет! Недаром же говорят, что жди, пока на горе рак свиснет!
В словах Егора было столько правды и смысла, что я от удивления оставил в покое грудную клетку и прекратил движения.
– Абсолютно! – заорал Игорь и все мы, не сговариваясь, приложили мизинцы ко рту и засвистели, поскольку свист, кроме всего прочего, всегда являлся апофеозом совершенству.
