Кому не известно о любви баснописца Ивана Крылова к съестному. В жизни он часто на показ выставлял свое «обжорство», свою способность поглотить двойной или тройной обед. Его друзья постоянно выслушивали рассказы о его «подвигах» на этом фронте, не отличавшиеся особым разнообразием, например, байки о том, как он съел целиком молодого барашка или о том, как мельком проглотил довольно-таки большого гуся. Вот и перед смертью он якобы винился, что слишком много съел гречневой каши.
Я всегда восхищался Иваном Андреевичем, частенько ставил его в пример, а когда у меня самого кусок становился поперёк горла, я припоминал его сытый взгляд с портрета кисти Брюллова, и кусок сам собой проскальзывал в пищевод.
Однако пожив три недельки в Испании бок о бок с европейцами, я осознал, как же я заблуждался, переоценивая крыловский талант. Да любой средний бюргер за пояс заткнёт моего баснописца! Подноса с мясом, подаваемого там обычно на обед, мне бы могло хватить на месяц, исходя из моей ежедневной потребности в пище, в то время как все мои соседи наворачивали поданное блюдо так, что на подносе не оставалось и подливки. А если приплюсовать сюда ещё и все холодные и горячие закуски, да какой-нибудь их галльский или луковый суп, то сам Иван Андреевич бы позавидовал. Вот так всегда у меня: считаешь кого-то непревзойдённым в чём-то, как вдруг набежит откуда ни возьмись сотня архаровцев, всяк из которых бьёт того, с кого я решил делать жизнь.
