Хотелось бы поспорить о гипнабельности всех и вся. О способности погрузить любого человека в гипнотический сон написано во всех книжках моего отца, психиатра по врачебной специализации. Сам он владел искусством гипноза, но показать свои возможности на мне никогда не пробовал.
Меня эта история всегда сильно волновала, и я противился даже любым попыткам как-то повлиять на меня, не говоря уже о гипнотическом воздействии. В жизни это мне и мешало, и помогало. Во всяком случае, всё, что приходилось слышать от моих вузовских педагогов, я воспринимал критически, проверяя, перепроверяя и, порой, с ними споря. Всё вокруг знали, что я натуральный Фома-неверующий, но не знали почему. Никто бы не смог даже поверить, что происходило такое со мной исключительно из-за страха, из-за опасений зависеть от чьей-либо воли.
Недавно моя способность противостоять чужому давлению была проверена в деле.
Я писал городскую работу у Ростральных колонн с панорамным видом на Неву. Такое дело предполагает длительный процесс письма, особенно, когда работаешь на натуре.
Чего только рядом со мной не происходило: тут гуляли и праздновали, здесь же шла бойкая торговля матрёшками, шапками-ушанками, значками, сувенирами и прочей белибердой. А между снующими торговцами и праздношатающейся публикой, выделялась одна зловещая фигура, не заметить которую было невозможно по причине её выдающейся внешности. У неё было вытянутое и смуглое лицо, на котором горели пронзительные чёрные глаза, и одета она была во всё чёрное, словно готовилась к шабашу ведьм на Лысой горе. Всякий, кто попадал под испытывающий взгляд этих чёрных очей, понимал, что «недобрый час» его уже пробил. Она смотрела вокруг «прямо и дико», как героиня гриновской повести «Фанданго», в поиске своей очередной жертвы. Все несчастные, оказавшиеся на пути этого фантастического и страшного существа, поспешно доставали кошельки и послушно отдавали ей все свои деньги.
Так было весь мой первый день стояния у Ростральных, так было и во все последующие дни, когда я приходил туда для того, чтобы продолжить свою работу. Но ко мне эта посланница ада так и не подходила, хотя иногда оказывалась совсем рядом.
Сам не могу разобраться, какие чувства я испытывал, видя как она легко заставляет людей расставаться с деньгами. Причём замечу, что в её работе не было ни одной осечки: она забирала всю мелочь и у городской шпаны, любившей оккупировать расставленные здесь лавки, и раскошеливать толстосумов, иногда даже толстосумов самого что ни на есть бандитского вида.
Однажды рядом со мной на парапет набережной села девушка в наушниках. Завидев, что к ней приближается чёрная фигура, она громко закричала, что денег у неё нет, и всё равно она ничего не услышит, что та ей скажет, по причине включённых наушников. Чародейка остановилась и решила избрать для себя другую жертву. Я спросил девушку: «Что она вам всем говорит?»
«А неважно, что она скажет, деньги вы ей всё равно отдадите. Когда мы с девчонками получаем стипендию, мы старается держаться подальше от этого места».
Мне стало ещё интереснее, и я попытался встретиться с кудесницей взглядом, но она меня будто не замечала. Наверное, я был единственным, к кому она не подошла, хотя времени у неё для этого было вполне достаточно.
Я уже почти заканчивал работу, как вдруг ощутил на себе необычную тяжесть. За моей спиной стояла Она, внимательно смотря не на меня, а на мой пейзаж, в котором недоставало разве что нескольких мазков.
– Какой талант, какой талант, – голос у неё оказался совсем не женский, а какой-то сдавленный и скрипучий.
В кармане у меня было тысяч пять, которые теперь являлись лакмусовой бумажкой для её дара и для моей способности ему противостоять.
– Это я-то талант? Вы – это настоящий талант. Я уже шестой раз выхожу сюда и не факт, что потраченные дни положительно скажутся на моём кармане. А вы, как я заметил, здесь времени зря не теряли.
– А ты не считай деньги в чужих карманах, – огрызнулась волшебница, с которой слетел весь её чарующий флёр. В мгновение ока она превратилась в обыкновенную товарку местных продавцов всякой сувенирной дряни.
На всякий пожарный я нащупал в кармане свой кошелёк. Нет, кошелёк был на месте, а гриновская танцовщица меж Ростральных колонн поспешно удалилась.
Раньше мне случалось сомневаться в своей невосприимчивости к гипнозу, теперь же я в ней уверен.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
