Борис Викторович Шергин РассказыРассказ «Круговая помощь» На веках в Мурманское становище, близ Танькиной губы, укрылось датское судно, битое непогодой. Русские поморы кряду принялись шить и ладить судно. Переправку и шитье сделали прочно и, за светлостью ночей, скоро. Датский шкипер спрашивает старосту, какова цена работе. Староста удивился: – Какая цена! Разве ты, господин шкипер, купил что? Или рядился с кем? – Никакой ряды не было. Едва мое бедное судно показалось в виду берега, русские поморы кинулись ко мне на карбасах с канатами, с баграми. Затем началась усердная починка моего судна. Староста говорит: – Так и быть должно. У нас всегда такое поведение. Так требует устав морской. Шкипер говорит: – Если нет общей цены, я желаю раздавать поручно. Староста улыбнулся: – Воля ни у вас, ни у нас не отнята. Шкипер, где кого увидит из работавших, всем сует подарки. Люди только смеются да руками отмахиваются. Шкипер говорит старосте и кормщикам: – Думаю, что люди не берут, так как стесняются друг друга или вас, начальников. Кормщики и староста засмеялись: – Столько и трудов не было, сколько у тебя хлопот с наградами. Но ежели такое твое желание, господин шкипер, положи твои гостинцы на дворе, у креста. И объяви, что может брать кто хочет и когда хочет. Шкиперу эта мысль понравилась: – Не я, а вы, господа кормщики, объявите рядовым, чтоб брали, когда хотят, по совести. Шкипер поставил короба с гостинцами на тропинке у креста. Кормщики объявили по карбасам, что датский шкипер, по своему благородному обычаю, желает одарить всех, кто трудился около его судна. Награды сложены у креста. Бери, кто желает. До самой отправки датского судна короба с подарками стояли середи дороги. Мимо шли промышленные люди, большие и меньшие. Никто не дотронулся до наград, пальцем никто не пошевелил. Шкипер пришел проститься с поморами на сход, который бывал по воскресным дням. Поблагодарив всех, он объяснил: – Если вы обязаны помогать, то и я обязан… Ему не дали договорить. Стали объяснять: – Верно, господин шкипер! Ты обязан. Мы помогли тебе в беде и этим крепко обязали тебя помочь нам, когда мы окажемся в морской беде. Ежели не нам, то помоги кому другому. Это все одно. Все мы, мореходцы, связаны и все живем такою круговою помощью. Это вековой морской устав. Тот же устав остерегает нас: «Ежели взял плату или награду за помощь мореходцу, то себе в случае морской беды помощи не жди».
Лодья шла вдоль Новой 3емли. Для осеннего времени торопилась в русскую сторону. От напрасного ветра зашли на отстой в пустую губицу. Любопытный детинка пошел в берег. Усмотрел, далеко или близко, избушку. Толкнул дверь – у порога нагое тело. Давно кого-то не стало. А уж слышно, что с лодьи трубят в рог. Значит, припала поветерь, детине надо спешить. Он сдернул с себя все, до последней рубахи, обрядил безвестного товарища, положил на лавку, накрыл лицо платочком, добро-честно простился и, сам нагой до последней нитки, в одних бахилах, побежал к лодье. Кормщик говорит: – Ты по уставу сделал. Теперь бы надо нам сходить его похоронить, но не терпит время. Надо подыматься на Русь. Лодью задержали непогоды у Вайгацких берегов. Здесь она озимовала. Сказанный детина к весне занемог. Онемело тело, отнялись ноги, напала тоска. Написано было последнее прощанье родным. Тяжко было ночами: все спят, все молчат, только сальница горит-потрескивает, озаряя черный потолок. Больной спустил ноги на пол, встать не может. И видит сквозь слезы: отворилась дверь, входит незнаемый человек, спрашивает больного: – Что плачешь? – Ноги не служат. Незнакомый взял больного за руку: – Встань! Больной встал, дивяся. – Обопрись на меня. Походи по избе. Обнявшись, они и к двери сходили и в большой угол прошлись. – Теперь иди ко мне один. Дивясь и ужасаясь, детина шагнул к человеку твердым шагом: – Кто ты, доброхот мой? Откуда ты? Незнаемый человек говорит: – Ужели ты меня не узнаешь? Посмотри: чья на мне рубаха, чей кафтанец, чей держу в руке платочек? Детина всмотрелся и ужаснулся: – Мой плат, мой кафтанец… Человек говорит: – Я и есть тот самый пропащий промысловщик из Пустой губы, костье которого ты прибрал, одел, опрятал. Ты совершил устав, забытого товарища помиловал. За это я пришел помиловать тебя. А кормщику скажи – он морскую заповедь переступил, не схоронил меня. То и задержали лодью непогоды. © Copyright: Екатерина Строева, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
