Читаю знакомых. Монстры пера!
МАРЬЯ ИВАНОВНА, КОТОРАЯ ЗА ДВОИХ ЖИТЬ БУДЕТ
Автор: Антон Ермолин
Марья Ивановна не любила, когда родственники собирали ей день рождения. Сами так хотели, настаивали. Оно вроде бы ничего с одной стороны. Дарили всякие полезные в хозяйстве вещи, массажёр там для ног, стиральную машину. Помогали собрать стол, не без этого, и посуду потом мыли и проч. Кушали хорошо, пели громко песни, многие говорили искренние тосты. А всё-таки мешали ей, Марье Ивановне. Им-то что, собраться всей гурьбой и веселиться как бальзам на душу, а ей лишние хлопоты и головные боли. Она потом не могла долго уснуть, ворочалась, брюзжала на гостей, думая в бреду, что они ещё не ушли. Один раз по этому поводу приснился муж Костя, она жаловалась ему на задержавшихся гостей…
Да и обычное утро обычного дня начиналось не ахти. Просыпаясь, с трудом разлепляет веки. Они слипаются почему-то во сне, видимо, от старости. Ноги затекают, приходится их разминать минут десять, прежде чем подняться с кровати. В голове постукивают какие-то молоточки. Пойдёт на кухню после того, как ноги прогрелись, заработали. На кухне из специального шкафчика, который висит на стене, достаёт упаковку таблеток, берёт одну и запивает водой. Возвращается в комнату и продолжает разминку. Пока прохрустит все суставы, разогреет остеохондрозную шею, промнёт органы в животе, голова незаметно перестаёт болеть.
Три года назад Марья Ивановна ушла с завода на пенсию, почти всю жизнь отработав штамповщиком на больших прессах. Дело несложное: берёшь щипцами заготовку, кладёшь под пресс, нажимаешь две кнопки, и за секунду штампуется деталь. Поначалу, когда уволилась, было непривычно без пятидневных ритуалов со штамповкой. Тогда Марья Ивановна придумала своеобразную игру. Когда она просыпалась, а веки, как обычно, не разлеплялись, она представляла, что она берёт щипцы и раз: рукой поднимает веко — и один глаз открыт. Потом берёт заготовку как будто и два: второй глаз разомкнулся. Три: кладёт заготовку под пресс и, — что есть силы, — садится на кровать. Четыре: нажимает две кнопки — разминает затёкшие ноги обеими руками.
И когда каждый год на день рождения собирались гости, которые стали в тягость, такие фантазии помогали не тосковать. Раз — берёт щипцы как будто — и раскладывает продукты на кухне. Два — кладёт под пресс заготовку — нарезает, замешивает ингредиенты. Три — и кладёт в духовку или высыпает на сковородку. А потом приходят гости помогать с готовкой, и в голове время от времени тоже самое: раз, два, три…
В разгар застолья гости начинают громко запевать народные песни. Раз — и Марья Ивановна тоже поёт:
Ой-й-й цветёт кали-и-на в поле у ручья!
И вспоминается, как с умершим мужем Костей пела песни, когда он играл на баяне…
В перерыве внук, возмужалый, бизнесмен, здоровый как бык, говорит радостно, держа рюмку в огромной лапе:
— Поздравляем вас, Марья Ивановна, с тем, что благодаря вашим усилиям из нас, оболтусов, выросли нормальные люди!
Да конечно нормальные, думает Марья Ивановна, понастроили свои бизнесы, а обычные рабочие копейками перебиваются. Но это так, временные мысли, просто у неё голова разболелась оттого, что пели громко песни. Она вообще-то рада за внука.
— Спасибо тебе, голубка, — отвечает Марья Ивановна. — Уж не моя заслуга, что ты человеком стал. Это ты сам всё, молодец ты у нас, добился.
— Ну, пусть так! Здоровья вам, Марья Ивановна, и радости!
И после тоста начинаются танцы, в которых Марья Ивановна участвует с новыми силами, невесть откуда взявшимися.
А ближе к концу застолья, когда уже все подарки вручены, начинается тест-драйв этих самых подарков. Вот внучок подарил бабушке массажёр для ног. Садится она на диванчик, внучок наливает водички в «какой-то тазик» с проводком сбоку, кладёт аккуратно бабушкины ноги в этот тазик. И включает. Марья Ивановна пугается, что начинает вибрировать, вытаскивает ноги. Гости умилённо улыбаются. А внучок поясняет:
— Ты не бойся, бабушка! Это китайские технологии. Будешь жить долго и счастливо, если станешь каждый день хотя бы по пятнадцать минут массажировать.
Марья Ивановна улыбается тоже, кладёт сама ноги в чудо-тазик, говорит в шутку «Поехали!». И терпит всё это… Не нравится ей, как вибрирует, как будто кости этот тазик пытается перемалывать. А улыбается, шутит, мол «щИкотно-то как!». Гости довольны.
В другой раз кто-то подарил стиральную машину. Поглядела она, как работает машинка, послушала, подождала, как там всё происходит, и решила: ну нет, такая штука и электричество тратит, и стирает по два часа — она, Марья Ивановна, уж лучше сама. И вспоминается, как вручную стирала одежду умершего мужа…
А кто-то вот вручил коврик с подогревом, на котором нужно лежать и лечить спину. Там какие-то особые камешки, мол, внутри. Марье Ивановне поначалу понравилось, но потом как-то больно надолго уснула на таком коврике, с форточки надул коварный сквозняк, и заболела она пневмонией. Кое-как выкарабкалась. Чтобы не шибко огорчать родственников, сказала, что в огороде напотелась, напилась, мол, ледяной воды как ребёнок, вот и слегла.
А в огороде Марья Ивановна любила бывать. Начнётся весна — и сразу туда, землю перекапывать, засаживать, поливать. Так всю весну и лето находится почти что безвылазно, работает не спеша да сплетничает с бабушкой из соседнего огорода. А в конце лета у неё день рождения…
Так поработает она в огороде до конца дня, помоет руки в ведре и наденет кое-какое колечко на палец. Оно хорошее, золотое. Дедушка Костя, муж её подарил. Они вместе соорудили этот огород. Он что-то запил под конец жизни, стал буйный, а в последний месяц до смерти разленился, лежал на диване целыми днями, только на кухню в основном выходил. Но Марья Ивановна любила его, за былые заслуги. И не говорила родственникам, что дед только пьёт да на диване лежит. А то внучёк узнает и начнёт деду Косте хамить зазря…
Теперь Марья Ивановна за двоих жить будет, давно она так решила. Станет улыбаться гостям. За двоих будет жить, чтобы следующим поколениям только хорошее вспоминалось.
Антон Ермолин, публикация в “ПРОЛИТкульт”
Источник: https://prolitcult.ru/ermolin-maria-ivanovna
Другие статьи в литературном дневнике:
- 02.03.2024. Читаю знакомых. Монстры пера!
