Пеньковская ведьма

Среди густых и молчаливых
Деревьев, помнящих покой
И благодать времён счастливых,
В соседстве с медленной рекой
Стоит наш дом. Квартир в нём мало,
Статистике назло жильцы
У нас спокойные. Устало
Придут домой мужья, отцы,
Придут их дети, жёны, внуки...
Но тихо. Тишина в дому
Всегда плывёт, как счастье в руки,
Как помощь сердцу и уму.
А если гость зайдёт случайный,
То птиц услышит и тотчас,
Вздох совершив необычайный,
Промолвит: "Тихо как у вас".

И прав он будет, гость мой, в мире
Оазиса приятней нет,
Чем дом наш, чем в любой квартире
Жизнь тихая. Вот только лет
Беспечных завершив теченье,
Через дорогу стройку нам
Устроили как воплощенье
Страданий тяжких. Было там
Немало с самого начала
Злой колготни, и всяких драк,
И девка голая кричала,
И по-английски пел дурак.
Ну, в общем, стройка! Пыльно, тесно.
Всегда на стройке шум стоит.
Присмотришься - и интересно
Труд оценить людей и быт.

У штукатура друг бетонщик,
Бывает, жажда подопрёт,
Зайдут в строительный вагончик,
По сто накатят - и вперёд!
Один к большой бетонной куче,
Другой - к цементу и песку,
И что тут хуже, что тут круче
Понять я как-то не могу.
Застряла стройка в горле комом,
Второй уж год, как тарахтят
Там механизмы; целым домом
Страдаем мы: жильцы не спят.
А эти парни (их прозвали,
Как в старом фильме: два бойца)
Тем отличались, что едва ли
Боялись Господа Отца.

Рабочих всяких стройка знает,
Придёт узбек, придёт таджик.
Кто их и как там понимает?
Нам не узнать. Любой мужик
То месит, то мешок тяжёлый
Несёт согнувшись, труд всегда,
По лицам судя, невесёлый,
Но день и ночь шумит орда
В спецовках драных, в касках разных,
И если где-то перекур,
То для проделок безобразных
Бетонщик есть и штукатур.
Уж их-то дом наш терпеливый
Сполна наслушался в те дни.
Раздастся скрежет, крик визгливый,
И сразу мысль придёт - они!

На стройке вечно пилят доски,
Прожектор сквозь портьеры бьёт,
Тяжёлые бетоновозки
Урчат - строительство идёт
И днём и ночью. Помирая,
Быть может, вспомню я дуэт
Двух мужичков. Придут, играя
Лопатами, - и жизни нет.
Стыдить пытались их, но мимо
Упрёки шли. День ото дня
Терзали дом неумолимо
Мучители. Один меня
Вознаградил однажды диким
Рабочим матом - и к себе
Ушёл я существом безликим,
Жестокой отданным судьбе.

Другой, я помню, в ночь глухую
Лопатой начал колотить
По бочке, а дружок такую
Запел руладу, что прибить
Его хотела баба Люся,
Издёрганная ночью той.
И что? Был приступ - и бабуся
Ушла с обидой на покой.
Возможно, в ней сказалась старость,
И в срок назначенный ушла
Старушка, но пришёл дом в ярость,
Остервенел дом. Много зла
Таится в людях тихих с виду,
Прижатых к стенке. Есть предел
Слезам, наполнившим обиду,
Потребовавшим неких дел.

Все знаем мы, что счастье бренно,
Всему свой срок. Но боль есть боль!
Ах, баба Люся! Дом мгновенно
Осиротел. Пусть даже роль
Старушки, согревавшей взглядом
Всех нас годами, так мала,
Что только лишь сидела рядом
Она с вязаньем или шла,
Пересекая деловито
Наш двор, подошвами шурша, -
Всё это сердцем не забыто,
И христианская душа
Покойницы, почия в мире,
Не раз родной помянет дом,
Соседей добрых и в квартире
Своей диван, и сон на нём.

Дома старинные, известно,
Имеют ангелов всегда,
Обычно, бабушек. Уместно
Их не указывать года
Весьма почтенные. Жильцами,
Любимые за некий свет,
От них идущий, рядом с нами
Живут они по многу лет,
Как это с бабой Люсей было,
Сроднившейся со всем двором.
Жила б ещё, но погубило
Старушку зло, и весь наш дом
Так ощетинился, что, Боже,
Остановил тогда бы нас
Ты в праведный на вид, но всё же
Молитвы требовавший час.

Писать куда-то? В блажь такую
Мы не впряглись. Уже давно
Живём в бесправии. Впустую
Искать там солнце, где темно.
Но написали мы в Пеньково,
Там у покойницы родня
Жила такая, право слово,
Что, Господи, храни меня!
Она однажды появлялась
У бабы Люси, и тому
Лет пять уже, но жуть осталась
От встречи с ней. Кому-кому,
А ей я перейти дорогу
Решусь навряд ли. Злым нутром
Дышала ведьма, понемногу
Вгоняя в оторопь наш дом.

Она была на тень похожа,
Имела юркий гадкий взгляд,
И если промелькнёт вдруг рожа
Её вблизи, то словно яд
В тебя зальют: душа заноет,
Случалось, пронесёт, а ночь
Такая, что и пёс завоет,
И смерти нет, и жить невмочь.
Ну, в общем, горький стыд имея
За род свой, баба Люся мне
Шепнула, что, прогнать не смея
Каргу, верна ей как родне.
В итоге сплетнями и жутью
Тварь измочалила людей,
Дыша дремучей адской сутью,
Нечистым духом, жившим в ней.

Была привычка у Матрёны
(Так звали бабку) по гостям
Без дела шляться, бить поклоны
Хозяевам. Пришла, мол, к вам,
А вы старуху не гоните,
Бог, он везде. Он старость нам
Дал для совета людям. Ждите
Сердечных дел, и по делам
Судите нас - так ведьма пела,
Слезами обливая нас,
Жильцов доверчивых. Умела
Она и день найти, и час.
Вползёт змея - и снимет сразу
С кого-то порчу, под кровать
Нырнёт и жидкостью от сглазу
Чертей там примется гонять.

Все россказни её сводились
К тому, что где-то в их краю
То девки в бане удавились,
То пьяный муж жену свою
Бутылкой стукнул - и готово:
Жена во гробе, муж - в тюрьме.
Вот так! Писали мы в Пеньково
При здравом будучи уме.
Нам был ответ: "Пришлите волос
И десять тысяч. Буду ждать", -
Казалось, замогильный голос
Звучал в послании. Гадать
По части действий неуместно.
В таких делишках. Мы зашли,
На стройку, шапку сняли честно
С гвоздя - и волос обрели.

Наутро деньги отослали,
Письмо за ними вслед ушло
(В него был вложен волос). Ждали
Не день, не два мы. Всех трясло:
А вдруг обманут? Но сидела
Надежда крепко в нас; на том
Она держалась, что для дела
Немало потрудился дом.
Ждать было трудно. Жуть и муки
Терпеть пришлось не только мне.
Чесался зад, сводило руки,
Ползли букашки по спине.
Ещё был сон: из мрака глядя,
Заголосил, внушая страх,
Мужик с лопатой: "Волос, дядя,
Отдай!" - и обратился в прах.

Проснувшись, осенил знаменьем
Себя я крестным, но желал
Успеха в деле с прежним рвеньем.
Любой, конечно, в доме знал,
С кем мы связались, только время
Уже спешило к Рождеству,
Где и взошло из почвы семя
По бесовскому естеству.
Всё вышло так: на стройке краном
Контейнер подняли с песком,
И вдруг в порыве ветра странном
Он заскрипел и прямиком
Упал на ящик, на котором
Сидел бетонщик. Был удар
Такой, что явно с перебором
Заказанный прошёл кошмар.

Однако дьявол неустойку
Взимать продолжил. Бабий визг
Встряхнул притихнувшую стройку.
И что? Опять кого-то вдрызг?
Да, плохо стало штукатуру:
Рукой опёрся на стекло,
Скользнул, упал на арматуру:
Пробило глаз и в мозг вошло.
Сковал всех ужас. В жутком виде
Пришёл к товарищам конец.
Как дальше жить? В тупой обиде,
Залив спиртным тоску сердец?
Как будто стройку оглупили,
Вначале выключили свет,
Потом его опять включили.
Кто и зачем?.. Ответа нет.

Повис вопрос: как так бывает,
Что нас живьём бросают в ад?
Кто мучит нас? Кто убивает?
Зачем? И кто он - мерзкий гад?
Не первый раз предстал рабочим
Кровавый ужас. Шепотком
Сказали, что здесь, между прочим,
Засыпан сторож был песком.
Ещё припомнили тяжёлый
Мешок с цементом, с высоты
Упавший, там маляр весёлый
Лишился жизни. Простоты
Пугающей везде хватает.
А стройка что? Работа дрянь,
Всегда обжулят. Закипает
Душа, но кто ты? Жлоб и рвань!

Конечно же, работа встала,
Все говорили, всех трясло.
Ещё бы! Не на них упала
Большая люлька, но могло
И так случиться, что любого
В бригаде участь двух друзей.
Постигла бы. Ума большого
Для понимания вещей
Простых не нужно. Как лекарство,
Достали водку, стали пить.
Припоминая божье царство,
Решили, что нельзя так жить,
Как мы живём теперь. Угрозы
Неслись, до хруста кулаки
Сжимались, проливались слёзы,
Как праведные ручейки.

Ругали власть, ту, что над нами
Витает в именах персон,
Всегда помеченных словами
Известными. Стаканов звон
Не утихал, и в перепалке
Был тот помянут, кто есть зло,
А вместе с ним в словесной свалке
Правительство в клозет пошло,
Но только на словах. Для дела
Не тот был нужен, кто за всем
Присматривал здесь, кто предела
Не ведал в замыслах совсем.
Однако пар в свисток спуская,
Рабочий люд не замечал
Двух трупов. Странность вот такая
Была: никто не приезжал.

Два тёплых неприкрытых тела
Лежали, как их принесли, -
На спинах. В небе пролетела
Звезда, другая вслед. Земли
Разрытой дух полз по округе,
На стройке так всегда. Но где
Врачи, полиция? В испуге
Их люди ждали. О беде
Приблизившейся всё вещало,
И то, как стала ночь темна,
И то, как что-то затрещало
Вверху, и то, как из окна,
Продавленного штукатуром,
Свисала курточка его.
Но, сбитый с толку перекуром,
Народ не видел ничего.

Под разговоры затянуло
Туманом едким стройку. Вдруг
Раздался скрежет, кран качнуло,
Потом ещё, ещё... и круг
Братвы рабочей устремился,
Крестясь, со стройки прочь во тьму
Под общий вопль. Один свалился,
Другой промчался по нему.
Понятно, страх пробрал болезный
Бежавших: прямо на глазах
Двоих убило, и железный
Кран закачался. Так что страх
Здесь объясним, однако было
И то, что лишь чутьём одним
Порой уловишь: что-то выло,
Ползло, похожее на дым.

Кран всё-таки упал. Махина
Так громыхнула, что наш дом
Наружу высыпал. Картина
Паденья заключалась в том,
Что кран стрелой воткнулся в стройку.
Искрило. Всякие кишки
Болтались. Бросивши попойку,
Бежали в робах мужики.
От них узнали мы мгновенно
В деталях, что произошло
На стройке...Что ж, всё в жизни бренно.
Есть в ней добро, но есть и зло.
Переглянувшись, мы в печали
В свои направились углы.
Оглядываясь шли, молчали,
Как будто даже были злы.

Не раз я этой же дорогой
Домой спешил, не раз в окно
Глядел, свой дом родной берлогой
С любовью называя, но
Сомненье в душе свербило:
Как это вышло, почему
Кран - рухнул? Двух парней - убило?
За десять тысяч! Одному
Лишь чёрту смысл цены понятен
В таких делах, а мы - кто мы?
Мы люди. Сложен, необъятен
Лжив мир для нас и полон тьмы.
Все, шедшие со мною рядом,
Вливались в боль моей души:
Кто вздохом, кто пугливым взглядом,
Кто шорохом подошв в тиши.

Луна над миром изумлённым
Плыла, даря лимонный свет
И в счастье верящим влюблённым,
И прочим - тем, в ком счастья нет,
Как в нас, стремившихся случайность
Увидеть в смерти двух парней:
Да, были злы, да, впали в крайность,
Но разве звери мы? Злодей
Искусный виден в деле тёмном,
Нам людям, сущим муравьям,
Сидеть пристало в месте скромном,
Ум высший неподвластен нам.
Вот только сердце клокотало,
Как ни крути, а был кошмар
Оплачен нами, пусть и мало
С нас взяли черти за товар.

С гнетущим чувством шли мы вяло,
Вдруг кто-то прошептал, да так,
Что всем не по себе нам стало:
- О, Боже, в небе вышел знак!
Действительно, как лапидарный
Привет всем нам, плыл в облаках
Пеньковской ведьмы нос кошмарный.
Её был нос. Мгновенно страх
Смял разум в нас, смял божью веру,
Мы побежали по домам,
Оставив тёмную химеру,
Скользившую по облакам,
Для толкования учёным,
Судьба которых - объяснять
То, что нам, в страсти вовлечённым,
Простым умом нельзя понять.

Спустя три дня, дом понемногу
Пришёл в себя. Перенести
Пришлось, конечно, нам тревогу
Немалую, но как найти
Спасенье от того, что гложет,
Что грудь придавливает в снах ?
Тут поп церковный не поможет,
Тут нет ответа, есть лишь страх.
Как не идёшь из магазина,
Так водка при тебе всегда.
Что делать, нервы - не резина,
Снять напряженье иногда
Нам алкоголь даёт возможность.
Других средств не было, весь дом,
Отбросив стыд и осторожность,
Безбожно запил, впал в содом.

Мы пьянствовали бестолково.
Не помогло. Тогда послать
Надумали гонца в Пеньково,
В надежде порчу с дома снять.
Уехал он, но, возвратившись,
На тёмное спустил нас дно,
Сказав, в слезах перекрестившись,
Что ведьма померла давно.
Вот так! Кому тогда писали?
Возможно, наложились так
Здесь люди, числа и детали,
Что глупость мучит нас, что мрак
Объял нас не по чьей-то воле,
А потому что жизнь порой
Темна и зла. Хотя не боле,
Чем весь общественный наш строй.

И всё-таки тоска сидела
В нас очень крепко. Мой сосед
Решил сходить (для пользы дела)
На стройку. Был он крепкий дед
Закваски старой, то есть, верил
Тому лишь, что увидел сам,
Что он потрогал и измерил.
Ушёл он так, как будто нам
Пример учёного подхода
Решил на практике явить.
Но дед пропал. Была погода
Хорошей, только дождик лить
С его уходом начал. Мрачно
Ударил дальний гром. Кому
Неясно здесь, что неудачно
Нырнул в бесовскую дед тьму?

Его нашли на третьи сутки
У края городской черты
В сарае; бегали там утки
Лениво щурились коты,
Собачка рыжая печально
Взглянула на вошедших. Дед
Лежал на сене. Ненормально
Задумчив был он и одет
Не в то, в чём нас покинул. Страху
Хлебнув немало, всё же мы
Попятились, узнав рубаху
Бетонщика. Посланцем тьмы
Предстал дед в жиденькой халупе
Среди котов и уток в том,
Что все мы видели на трупе
Под краном, рухнувшим на дом.

Машина из психушки мигом
Примчалась, старый психиатр,
Сказал, что дедушка со сдвигом,
Но не опасен, что театр
Напоминает бред больного,
Поскольку ложь не отличить
От наваждения дурного.
И что лечить здесь? Чем лечить?
Врач постучал костяшкой пальца
По деревянному столу,
Вздохнул - и санитар страдальца
Увёл. Темнела на полу
В хлеву том лужа; в ней мелькнуло
Лицо Матрёны. Может быть,
Мне показалось? Нет. Качнуло
Меня. Собака стала выть.

Я кинулся бежать, внимая
Лишь чувству. Вреден разум там,
Где бродит нечисть, где другая
Даётся правда жизни нам.
Не победить, не разобраться
Уму людскому в штучках зла.
Да и зачем? Верней - убраться
Подальше, поскорей. Была
Спокойна жизнь, но счастью муки
Мы предпочли. И вот теперь
Ни ум, ни точные науки
В былое не откроют дверь.
Домой вернувшись, ошарашен
Я тем был, что в постель ко мне
Залезла крыса. Крик был страшен,
Не крик, а вопль в кошмарном сне.

Поговорив с жильцами дома,
Узнал я, что частенько жуть
Мешает спать им, что знакома
Их семья всяческая муть,
Как, например, ночные страхи,
В которых, свечкою коптя,
По дому ходит без рубахи
Бетонщик, плачет, как дитя,
Твердит, что долго не хоронят
Их с другом, что лежат они
На стройке, что в церквях трезвонят
Колокола о том; что дни
Без Бога тяжелы, что холод
Здесь на земле страшней всего,
Что весел был он, глуп и молод,
Но больше нет нигде его.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 25.03.2025. Пеньковская ведьма