Он посмотрел на улицу. Там была осень. В местности тоже прохладно, но его от холода, кроме шерсти, защищает длинная бархатная накидка. Запахнув её полы, он медленно возвращается в свою комнату. Навстречу ему - Пушинка.
- Мирь яш Яум, я думала, ты собрался в Октябреполевую местность, - и делает удивлённый вид.
- С чего бы тебе так думать? - Мирь яш Яум морщится - и от её напускного удивления, и от своего неуклюжего ответа, и оттого, что вообще опять приходится отвечать.
- Да ты же вроде бы собирался, - мышь придвигается к нему почти вплотную и идёт почти рядом; в последнее время, когда он снова стал приближаться к настоящей власти, а она окончательно превратилась в обыкновенную серую мышь, она стала жаться к нему сильнее прежнего.
Мирь яш Яуму хотелось оттолкнуть её далеко в сторону, но мешала знакомая болезненная жалость, которую он испытывал только по отношению к этому существу... с тех незапамятных пор, когда погиб Чжан.
Понимая, что теперь от Пушинки никуда не деться, он поворачивает и идёт в сторону от своей комнаты. "Лучше думать на ходу," - уговаривает он себя и старается не обращать внимание на пушинкины речи, размеренные и бессмысленные.
