Платоновский "Юшка" - совсем не то, что "Сухой хлеб". И дети, и взрослые там - самые настоящие.
Вот только хочется опять убрать конец рассказа с женщиной-врачом. Он придаёт практически библейской притче привкус агитки. С высоком, конечно, не в партийном смысле.
...В партийном смысле - тоже, потому что до истории подвижнической жизни Юшкиной сироты после её приезда в городок рассказ имеет отчётливый контрреволюционный оттенок, - классово близкие жители городка, взрослые и дети, представляются персонажами картины Босха "Несение креста", а сам Юшка - как раз этим нелепым, несущим крест существом в центре композиции.
(Кстати, говорят, что, по последним исследованиям, это картина не собственно Босха, а, вероятно, кого-то из многочисленных последователей).
Конечно, если воспринимать весь рассказ о Юшке как притчу, то и сиротку-докторшу можно истолковать как некое будущее этого городка, которое без Юшки не настало бы... и всякая такая хрень. Но не хочется, потому что концовка нарушает поэтический, библейский, строй повествования. Так же, когда Михалков призывает относиться к его "Цитадели" как к притче, хочется упрекнуть гениального режиссёра: "А что же ты не снимал весь фильм целиком, как притчу снимают?!" Ну, пускал бы тогда бегущую строку внизу экрана: "Данный эпизод относится к жанру притчи."
Хотя, конечно, в ряду советских рассказаов "Юшка" - высоко-высоко. А это комплимент!
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
