В детский сад, в нашу старшую группу пришла невообразимо красивая тетенька и что-то говорила про музыкальную школу. Я смотрела на нее восхищенно, хоть ничего и не понимала. Она попросила повторить ритм, что отстучала ладошкой по своей коленке. Я повторила. Потом дама нажала две клавиши на старом расстроенном детсадовском пианино и попросила по слуху найти их. Я нашла. Красавица написала что-то на бумажке и велела отдать родителям. Не помню, как меня записывали, но точно знаю, что тогда посетила я это высокоодухотворенное заведение ровно два раза. Первый день прошел без происшествий. А во второй день, на уроке, где нас учили рисовать скрипичный ключ, я так увлеклась, что разрисовала всю нотную тетрадку, и не только ключами. Больше в музыкальную школу меня не водили. Мама сказала, рано, видимо мне.
А теперь запоздалое предисловие.
Правильные родители всегда стараются чем-то занять свое чадо, чтобы оно «не шлялось по подъездам, не связывалось с плохой компанией, не бездельничало» и так далее, вариантов много. Например, моя подруга тоже решила стать ПРАВИЛЬНОЙ родительницей и лет пять назад, не помню точно, записала свою дочку на танцы. Полгода по два раза в неделю Элька честно занималась в кружке, после чего гордая ПРАВИЛЬНАЯ родительница позвала меня на её выступление в маленький подмосковный клуб. Выступали какие-то важные мальчики со скрипками, потом две девочки на пианино и, наконец, вышла танцгруппа. Я честно старалась разобрать среди пляшущих свою крестницу Эльку, но так и не разглядела. Когда я уже отчаялась и поинтересовалась у подружки, где же будущая эстрадная звезда, она обиженно указала на край сцены, мол, ну вот же она. В углу, с зонтиком, который вертелся в маленьких ручках, сидела счастливая Элька. И это спустя полгода мучений, подумала я. Но ведь ей нравится быть на сцене, сказала мне подружка, прочитав мои мысли. А я подумала снова, что я лучше бы просто заплатила, чтоб девочка счастливая сидела на сцене под зонтиком, а не заставляла её таскаться на танцы. Да и вообще бы, бесплатно усадила бы там на углу, а что, я бы смогла!
Что-то я отвлеклась. Продолжу. И вот, однажды, когда я окончила начальную общеобразовательную школу, мама вспомнила, что она ПРАВИЛЬНЫЙ родитель и записала снова меня в музыкальную школу.
Я мечтала о гитаре. Представляла себе романтический образ девушки со струнным инструментом, а совсем не тетку с аккордеоном на правом колене, тянущей меха. И еще я мечтала играть на фортепиано, но заниматься пришлось по классу аккордеона. На пианино родители меня отказались записывать, так как поставить его было некуда в нашей квартире. А аккордеон умещался. Мало того, он и присутствовал. Наследственный. На нем еще мой отец учился играть в детстве. Один ремень у него был тряпочный, второй – брючный. Две клавиши западали, а одна звучала так расстроено, что когда я занималась, мама закрывала дверь в комнату. Мол, чтобы окружающие мне не мешали, но я-то знаю, оттого, что я своим скрежетом сама всем мешала.
Несмотря на то, что мне не очень-то нравилось посещать занятия в музыкалке, с занятий я уходить мне не нравилось еще больше. Потому что рядом со мной, обгоняя или отставая, не важно, проходили ученики, важно неся красивые черные футляры: со скрипочками, гитарами, трубами или еще с чем-нибудь необыкновенным. Я же не могла таскать свой огромный чемодан, понятное дело. И как дура плелась с простой папочкой, набитой нотами. В общем, снаружи музыкальной школы и не видно было, что я настоящий музыкант. Подружка успокаивала меня, мол, она на фортепиано учится и тоже не волокет по улице свой инструмент.
Через три года папа купил новый аккордеон. Немецкий, ручной сборки, безумно дорогой. Целое состояние стоил, сказали родители, и я поняла, что всё-же состояние у нас было, и от меня это скрывали.
Сейчас я думаю, что может и правильно, что мои родители меня три раза в неделю занимали. А то вдруг я бы больше прыгала на прыгалках и не дай бог, запуталась бы в них и рухнула на асфальт. Или бы в классики чаще играла, что тоже чревато телесными поражениями. Есть ведь еще очень опасные игры: прятки, шашки и тому подобное. И кому я потом была бы нужна замуж, травмированная? Правильно, в общем, что занимали меня. Наверное.
Выросла я, не смотря на положительный пример своих родителей, НЕПРАВИЛЬНОЙ мамой. Сына ни в какие музыкальные школы не записывала, хоть однажды и предложила, так, для успокоения души. Занимался сам, что нравилось.
Сейчас аккордеон стоит в своем красивом футляре в шкафу. Это наследство тебе, обещаю я сыну. Он как-то поинтересовался, сколько он стоит, и я, зная, что он мыслит миллионными категориями, ответила - четверть миллиона! Сын стал смотреть на инструмент другими глазами.
Я раз в год, примерно, достаю его, обычно в нетрезвом состоянии, играю «на муромской дорожке стояли три сосны», потом еще немножко любуюсь им и снова прячу. Знаю семь нот, мажор, минор, слова песни «И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди, и Ленин такой молодой…» и еще фамилии композиторов.
Так что не зря я получила музыкальное образование.
