Так случилось, что я росла у бабушки. У меня нет фотографий грудного возраста.
Когда ты сказала мне, что я не знала тебя до полутора лет, мама, то я была очень удивлена.
Мне казалось, ты была со мной всегда. До полутора лет я помню только солдатские пуговички у дедушки на рубашке. И мягкую игрушку белку без глаза.
Потом уже помню пьяного деда Мороза в нашей квартире на улице Мира. Там, где под кроватью в детской комнате я прятала свои наивные секреты: маленького пластмассового пупсика, что ты купила мне за рубль в Москве, кусочки материи, бусинки из твоих рассыпанных ожерельев. Всё это было в городе Ожерелье. Теперь это будет не наша квартира. Чужая. Так случилось.
В этой квартире жил твой внук. Целых две недели после роддома. Ты отобрала у меня его ночью, плачущего, прижала к себе и он замолчал. Ты водила его в детский сад в Москве, пока я я получала ненужное мне инженерное образование. Брала ему напрокат ролики, гуляла по паркам и бегала наперегонки до трамвая. Боже мой, я так не смогу опережать по трамвайным путям внуков, как ты.
У вас с моей любимой бабушкой разница в сорок лет. Ты так не похожа была на неё всегда, я удивлялась. Ни лицом, ни характером. Ничем.
Теперь, когда бабушки не стало, спустя пять лет, в телефоне твой голос так похож на бабушкин по интонации, те же паузы, то же неловкое заикание, когда позвонила некстати, так всё похоже.
Я, разговаривая с сыном, однажды увидела себя в зеркале. И заметила, что я так похожа на тебя, мама. Мимикой, жестами. Улыбкой.
Значит, я похожа на свою бабушку.
Я люблю тебя, мама.
