Жаль, что ты неповторима...

Мила Логвинова: литературный дневник

• Анатолий Жигулин (1930—2000)
Русский советский поэт


* * *


Жизнь! Нечаянная радость.
Счастье, выпавшее мне.
Зорь вечерняя прохладность,
Белый иней на стерне.


И война, и лютый голод.
И тайга — сибирский бор.
И колючий, жгучий холод
Ледяных гранитных гор.


Всяко было, трудно было
На земле твоих дорог.
Было так, что уходила
И сама ты из-под ног.


Как бы ни было тревожно,
Говорил себе: держись!
Ведь иначе невозможно,
Потому что это — жизнь.


Всё приму, что мчится мимо
По дорогам бытия...
Жаль, что ты неповторима,
Жизнь прекрасная моя.
(1976 г.)


* * *
Не надо бояться памяти


Снег над соснами кружится, кружится.
Конвоиры кричат в лесу...
Но стихи мои не об ужасах.
Не рассчитаны на слезу.


И не призраки черных вышек
У моих воспаленных глаз.
Нашу быль все равно опишут,
И опишут не хуже нас.


Я на трудных дорогах века,
Где от стужи стыли сердца,
Разглядеть хочу человека -
Современника
И борца.


И не надо бояться памяти
Тех не очень далеких лет,
Где затерян по снежной замети
Нашей юности горький след.


Там, в тайге,
Вдали от селения,
Если боль от обид остра,
Рисовали мы профиль Ленина
На остывшей золе костра.


Там особою мерой мерили
Радость встреч и печаль разлук.
Там еще сильней мы поверили
В силу наших рабочих рук.


Согревая свой хлеб ладонями,
Забывая тоску в труде,
Там впервые мы твердо поняли,
Что друзей узнают
В беде.


Как же мне не писать об этом?!
Как же свой рассказ не начать?!
Нет!
НЕ БЫТЬ МНЕ ТОГДА ПОЭТОМ,
ЕСЛИ Я
СМОГУ
ПРОМОЛЧАТЬ!
(1962 г.)


* * *


Я приеду к тебе, отец,
Лишь водой прошумит апрель,
Лишь в саду запоёт скворец
И потянется к солнцу ель.


Старых листьев зажжём костёр —
Будет дым золотить закат.
И починим гнилой забор,
И вскопаем наш бедный сад.


Этот памятный край любя,
Я приеду — не праздный гость.
Унаследовал от тебя
Я твою крестьянскую кость.


На распутье добра и зла,
В рудниках, в ледяной воде,
Не она ли меня спасла,
Не сломилась в лихой беде?..


А ещё ведь была война.
Скудный хлеб и сырой свинец.
Пусть скорее придёт весна!
Я приеду к тебе, отец.


Будет майское торжество.
Будет верба цвести в лесу.
Внука старшего твоего
Погостить к тебе привезу.


Будет в небе сиять звезда.
Будут в свежей листве дома...
Жаль, что быстро идут года,
Что ещё впереди зима.


Жаль, что в зрелости всё видней
Неизбежный прощальный час.
Жаль, всё меньше и меньше дней
Остаётся теперь у нас.
(1973 г.)


* * *


Соловецкая чайка
Всегда голодна.
Замирает над пеною
Жалобный крик.
И свинцовая
Горькая катит волна
На далёкий туманный
Пустой материк.


А на белом песке —
Золотая лоза.
Золотая густая
Лоза-шелюга.
И солёные брызги
Бросает в глаза,
И холодной водой
Обдаёт берега.


И обветренным
Мокрым куском янтаря
Над безбрежием чёрных
Дымящихся вод,
Над холодными стенами
Монастыря
Золотистое солнце
В тумане встаёт...


Только зыбкие тени
Развеянных дум.
Только горькая, стылая,
Злая вода.
Ничего не решил
Протопоп Аввакум.
Всё осталось как было.
И будет всегда.


Только серые камни
Лежат не дыша.
Только мохом покрылся
Кирпичный карниз.
Только белая чайка —
Больная душа —
Замирает, кружится
И падает вниз.
(1973 г.)


* * *


Пишу о душе. А душа
Давно не нужна и забыта.
Неужто должны мы, спеша,
Тянуться лишь к радостям быта?


Машины нужны, «Жигули»,
Ковры, телевизоры, дачи...
В распадках промёрзлой земли
Мне жизнь представлялась иначе.


Прости, дорогая жена,
Как в песне забытой поётся —
До самого вечного сна
Нам жить без машины придётся...


А может быть, всё же правы
Весёлые наши соседи,
И былки осенней травы
Уже не шуршат на рассвете?


И в чёрной воде камыши
Не красит рассветная вспышка,
И нет её вовсе, души,
А только пустая сберкнижка?
(1974 г.)

* * *
Загорелась листва на березах.
Засветился в низинах туман.
И в предчувствии первых морозов
Помрачнел придорожный бурьян.


И за ветками черных осинок,
За сырым и холодным жнивьем
Пробивается зелень озимых,
Словно память о детстве моем.


Вспоминается звон у колодца
На далекой-далекой заре,
Безымянная речка, болотце,
Голубая трава в серебре...


И в предчувствии вечной разлуки
На краю убывающих дней
Вспоминаются нежные руки,
Руки матери милой моей.
(1969 г.)


* * *


Неуютный, невеселый,
Неприкаянный рассвет -
Словно сто веков прошел он
По пути с иных планет.


Свет измученный и странный,
Не желая умирать,
Льется в домик деревянный
На раскрытую тетрадь.


И за гранью невозможной
Наступает - хоть убей -
Сон тяжелый и тревожный,
Словно память о тебе.


А за синей кромкой леса,
Где дорога петли вьет,
Тонко-тонко и белесо
День серебряный встает...


Память, память!..
Где найду я
В лабиринте бед и гроз
Эту комнату пустую
В белом шорохе берез?


И кому потом оставлю
В веренице белых дней
Эту трепетную каплю
Краткой памяти моей?
(1966 г.)


* * *


КАЛИНА
На русском Севере -
Калина красная,
Края лесистые,
Края озерные.
А вот у нас в степи
Калина - разная,
И по логам растет
Калина черная.


Калина черная
На снежной замети -
Как будто пулями
Все изрешечено.
Как будто горечью
Далекой памяти
Земля отмечена,
Навек отмечена.


Окопы старые
Закрыты пашнями.
Осколки острые
Давно поржавели.
Но память полнится
Друзьями павшими,
И сны тревожные
Нас не оставили.


И сердцу видится
Доныне страшная
Войной пробитая
Дорога торная.
И кровью алою -
Калина красная.
И горькой памятью -
Калина черная.


Калина красная
Дроздами склевана.
Калина черная
Растет - качается.
И память горькая,
Печаль суровая
Все не кончается,
Все не кончается...
(1976 г.)



Другие статьи в литературном дневнике: