Как немцы лечили поствоенный неврозСохранение нации — это могло бы быть национальной задачей, но, для этого, она должна быть осознана. Для этого мы должны осознать прошедшее, как уничтожение нации. Карл Юнг описывал неврозы своих клиентов, послевоенных немцев. Он замечательно описывает как типовое, что немцы, приходившие со своими неврозами к нему как врачу-психиатру, хотели бы думать, что все это делали какие-то плохие гитлеровцы, а что сами они никак не должны отвечать за это, за то, что было в Германии, что они не виноваты. И Юнг пишет про то, что этот невроз обязательно надо проговорить. Надо осознать вину, иначе из невроза не будет выхода. И он пишет гениальную метафору: «Немецкая нация ведет себя как пьяный, который утром, проспавшись, вспоминает, что накануне пьяным сделал что-то ужасное. И он не хочет об этом вспоминать». И Юнг пишет, что об этом надо обязательно вспоминать. Чтобы тебя отпустило, чтобы ты мог жить дальше, надо это вспомнить, надо осознать, выплюнуть из себя и только тогда идти вперед. Пережить вину. Германии помогли осознать свою вину. Их заставили осознать свою вину — довольно жестко. Я об этом тоже рассказывал — как выдавали гуманитарную помощь в Берлине летом 1945 года в немецкой зоне: в кинотеатрах. Придите в кинотеатр, посмотрите свежую пленочку из Освенцима, эти бульдозеры, которые сгребают горы трупов. А на выходе получите заварку, тушенку, кусок хлеба. А завтра приходите снова со следующей порцией. Посмотрите еще одну пленочку. Их привозили на перезахоронение. Фашисты торопливо заметали следы захоронения возле концлагерей. Конечно, это быстро все выяснилось. На массовые перезахоронения вывозили жителей окрестных городов и деревень в приказном порядке. Есть потрясающая фотографии, то ли Роберта Капы, то ли кого-то еще из американских фотографов-классиков. Тихий немецкий бюргер, не эсэсовец, мирный, тихий, по внешнему виду интеллигентный человек стоит с выкопанным трупиком ребенка на руках, который он должен перезахоронить. Этого человека заставили ощутить свою ответственность и вину за этого ребенка, он сам бы добровольно не пошел, никто не пойдет. Сейчас скажу страшноватую вещь. Наша проблема в том, что нас победить-то некому. Нас некому привести в этот кинотеатр. А пленочка-то поболее, чем немецкая. По понятным причинам — у них это заняло 10 лет, а у нас — семьдесят. И сейчас вот, извините — все эти пленочки с бомбометанием, с Чечней первой, с Чечней второй, с Бесланом. Нам некому показать наши пленочки. Нас некому заставить. А сами мы не хотим — и понять нас можно. Это невроз, описанный Юнгом. Зачем мне это? Я не хочу этого знать. И по-человечески очень легко понять того, кто говорит: «Я не хочу этого знать. Не надо мне. Выключите телевизор». И в ближайшее время выбор небольшой. Проблема в том, что Россия даже не дошла сегодня до того пункта, который описан у Юнга. Те-то уже помнят, что сделали что-то ужасное, хотя бы понимают, что это было ужасно. Они не хотят вспоминать, но понимают, что это было ужасно. А мы продолжаем гордиться. Мы продолжаем торжествовать по поводу наших преступлений. И если уходить с уровня мелкополитического, смены администрации, смены курса, на большой сюжет, где цивилизация пытается выжить, но ее душит империя и уже почти убила… В.Шендерович © Copyright: Игорь Гарин, 2018.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
