Лишаём ползла ипотека,
И в одном из новых дворов
Бремя белого человека
Тихо нёс снеговик Петров.
Не из крупповской вылит стали
а всего-то из аш-два-о
и дворняги безбожно ссали
на худые чресла его.
Он сносил это дело стойко,
в вечном мире – сезонный гость.
Не беда, что кругом помойка,
коли сам ты – белая кость.
Он скучал, как солдат у штаба,
но святыней среди мудил
вдруг явилась снежная баба.
Что за Фидий её лудил?
Через миг у хоккейной коробки
в направлении визави
две моркови тянулись робко
как двустрелый компас любви.
Точно так же глухи, незрячи,
человеки – в руке рука –
мезальянсы свои корячат,
чтоб друг друга согреть слегка.
Вот и эти, в едином шаге
всё молчат в воротник пальто –
не сойдутся никак бедняги,
а сошлись бы, так проку что?
И Петров свою жизнь итожит
в ожидании вешних струй...
Если встретишь его, прохожий,
прилепи ему, что ли, .... .
