В Калининграде завершился VIII международный литературный фестиваль-конкурс с глубоко символичным названием «Русский Гофман». Творчество Гофмана оказало и продолжает оказывать заметное влияние на русских писателей, начиная с XIX века: Пушкин и Одоевский, Гоголь и Достоевский, переболели излюбленной гофмановской темой мистического, как правило демонического двойничества.
К первооткрывателям русской гофманианы можно с уверенностью отнести Алексея Алексеевича Перовского (Антоний Погорельский) — побочного сына екатерининского вельможи Алексея Разумовского, который получив прекрасное домашнее образование, за два года окончил Московский университет, защитил учёную степень доктора философии и словесных наук, предъявив к ученому совету сразу три пробные лекции на трёх языках – немецком, французском и русском.
Свободное владение европейскими языками определило и содержание первого литературного опыта, публикация которого состоялась в 1807 г. – перевод на немецкий «Бедной Лизы» Н. М. Карамзина – с автором А. А. Петровский был дружен. Будучи адъюнктом при генерал-губернаторе королевства Саксонского князе Н. Г. Репнине, он около двух лет провел в Дрездене, где и прочел первые произведения Э. Т. А. Гофмана, позднее привнеся элементы гофмановского стиля в русскую литературную традицию.
«На горе себе, — напишет с сарказмом Белинский о русском романтизме, — как-то познакомился ты с гениальным сумасбродом, немцем Гофманом, забредил «фантастическим», переболтал его с «идеальным», подбавив в эту амальгаму сентиментальной водицы — и потянулись у тебя длинною вереницею безобразные повести и романы, с блаженствующими от сумасшествия, с лунатиками, сомнамбулами, магнетизерами, идеальными кухарками, мещанскими поэтами, мечтателями, пряничными абадоннами, сахарною любовью, мышиным героизмом и тому подобным разным вздором».
Не соглашаясь с мнением неистового Виссариона, я представил на суд профессионального гофмановского жюри, работавшего на фестивале в Калининграде, эссе «Гофман и Достоевский: двойники эпохи романтизма?» (с вопросительным знаком в конце обозначенной темы сочинения), которое, благодаря мистическому вмешательству Гофмана (а признаки его наличествуют) обеспечило всем троим участникам (Гофману, Достоевскому и Вашему покорному слуге) почетное звание лауреатов 2-ой, не побоюсь этого сравнения, истинно серебряной степени.
Молодой Гофман постоянно выглядывал из-за углов зданий красного кирпича, глядя на прогуливающегося по парку знаменитого философа Канта вместе с участниками фестиваля. Арочная ниша с витражом, составленным из сердец и двух лиц, как нельзя соответствовала теме фестиваля, а бутылка вина и тарелка салата, символизируя не только предпочтения молодого Эрнста, в процессе проведения мероприятия пригодились. С великим Кантом встретиться лично не получилось.
До новых фестивалей, Маэстро!
