***

Анна Керн и Аннушка Вульф. Фантазия
Рафаил Маргулис
На одной из аллей старого запущенного парка в Тригорском поэт Александр Пушкин самозабвенно целовался с Анной Керн – чужой генеральской женой и женщиной, которая могла бы ему понравится в самую последнюю очередь.
Но тускло желтела в ночи круглая луна, эта пошлая соблазнительница. Её свет лился сквозь сплетение ветвей на такую же жёлтую. как она сама, дорожку, посыпанную песком и гравием. Пахло черёмуховым цветом, соловей то начинал свои рулады, то обрывал их внезапно и тоскливо. Губы Анны Керн призывно пылали. Эта женщина любила целоваться, она знала толк в любовных играх и готова была зайти в них так далеко, как позволяли обстоятельства. О ней ходили насмешливые и очень откровенные легенды. А губы, несмотря ни на что, были у неё сладкими, они пахли лесными ягодами, скорее всего, земляникой. Или Пушкину так казалось, потому что он был слегка подшофе и испытывал привычное лёгкое головокружение от красоты ночной природы и флирта с женщиной.
- О, Анна! – шептал он.
- А стихи будут? – кокетливо спросила Керн.
- Стихи? – Пушкину внезапно стало неуютно. Его пронзил трезвый холодок раскаяния.
- Простите, - сказал он, - я должен идти.
Анна Керн усмехнулась:
- Что же вы так торопитесь, дорогой поэт. Ночь ещё в самом начале. Или вспомнили другую женщину? Кто же она? Не иначе, моя мечтательная кузина. Небось, сидит одна в тёмной комнате и вздыхает о вас.
Пушкин представил Аннушку Вульф в полумраке гостиной, её зябкие плечи, укутанные шалью, и на душе стало совсем плохо.
- Прощайте! – резко сказал он и почти бегом устремился к выходу. Ему было стыдно.
Луна круглым порочным диском висела над головой. Казалось, она изучает поэта. Пушкин прибавил шаг. Луна стремительно неслась следом.
Пушкин остановился.
- Стихи, пробормотал он, - кто достоин стихов, так это Аннушка, её трогательная нежность, её жертвенность.
Он пошёл медленно, не замечая приставаний луны. Вскоре, увидев, что Пушкин погрузился в раздумья, луна отстала.
- Аннушка преданна и даже покорна,- убеждал сам себя поэт, - Она прекрасный человек, добрый друг. Но в ней совершенно нет женского очарования. Вот Керн…
Пушкин увидел прямо перед собой, между тремя притаившимися на небольшом холмике берёзками, пылающие желанием губы Керн. Снова закружилась голова. Вынырнула из-за облачка луна и напрямую спросила:
- Кто?
- Пошла вон! – огрызнулся поэт.
На него уже медленно наплывало таинственное сладостное томление. Он знал, что будут стихи, хорошие стихи, необычные, красивые, лёгкие.
- Я помню чудное мгновенье, - произнёс он и попытался представить Аннушку. зябко кутающую плечи в персидскую шаль. Аннушка жалко улыбнулась и улетела прочь, растаяла в туманной дымке. И тут же её место заняла победительная Керн. Она вольготно расположилась в тёмном пространстве ночи и усмехнулась:
- Это мои стихи – отчётливо произнесла она. – Мои и ничьи больше! Вы слышите, Пушкин? Завтра вы преподнесёте мне их на виду у всех. И пусть мою добродетельную кузину передёрнет от зависти.
Сказав это, Керн стала медленно истончаться в ночной мгле. Вот она уже совсем исчезла. Только алые губы, хмельные и зовущие, висят над сплетением берёз. Или это луна?
Пушкин зажмурился. Он не любил полнолуния, боялся его. Ему на мгновение почудились бесы, которые слетаются под бесстыдницей-луной на свои безумные игрища. Анна Керн была среди них.
-Я помню чудное мгновенье, - упавшим голосом произнёс Пушкин.

Р.Маргулис
6 июня 2014г.

© Copyright: Рафаил Маргулис, 2014
Свидетельство о публикации №214060701023

Другие статьи в литературном дневнике:

• 06.11.2015. ***
• 02.11.2015. ***