***
Давыдыч, ваше здоровье! Сон-фантазия о Есенине
Рафаил Маргулис
Мою молодость яркими разноцветными огнями озарил удивительный человек, ссыльный поэт Сергей Александрович Усатенко, бывший перевалец. Я приходил на его скромную квартиру в центре Сталинабада, переполненный недоумением и бесконечными вопросами. Мне было едва за двадцать и многое из того, что происходило в жизни, казалось немыслимым и случайным. Почему расстреляли Гумилёва? Почему не издают Есенина? Почему? Почему! – их, этих почему, было неистощимое количество.
Сергей Александрович, неоднократно битый, изрядно потрёпанный жизнью, смотрел на меня грустными глазами и вздыхал. Он доверял мне, но научился за годы скитаний сдержанности,
нелёгкому умению вовремя проглатывать готовые слететь с губ слова.
Всё же иногда он, плотно прикрыв дверь, читал мне наизусть и Гумилёва, и Есенина. У меня была цепкая память, и многое я хранил в ней спустя десятилетия после этих встреч.
Так запали в душу стихи Есенина, обращённые к Троцкому. Я нигде не встречал их в печати. Сейчас думается: а, может, и не Есенин вовсе автор этих строк. Просто ходили они в поэтической среде, среди московской творческой интеллигенции. Могу даже предположить, что это была чья-то злая пародия. Но Сергей Александрович, близко знавший великого поэта, утверждал, что эти строки написал сам Есенин.
Помню, стихи поразили меня. Я ещё мало знал о личной жизни "певца русской души", а об его отношении к евреям вообще не имел представления.
Это теперь, когда стали достоянием читательской аудитории антисемитские выходки Есенина, многое стало понятнее. И публичные оскорбления евреев среди разгулов в кабацкой Москве, и пьяный скандал в Америке на встрече с еврейскими поэтами, - всё легло в строку.
Но Есенин никогда не был антисемитом. Его лучшим другом долгое время оставался еврей Анатолий Мариенгоф, автор небезызвестного "Романа без вранья". В любом городе, куда Есенин приезжал с публичными выступлениями, еврейские девушки, как наиболее эмансипированные и романтичные, первыми вешались ему на шею. И он не отказывался от их любви, об этом мы имеем немало свидетельств.
Есенин в своих антисемитских проявлениях был просто человек необузданной, хулиганской натуры. Злобы и ненависти к евреям он не испытывал. Всё было наносное, как шелуха, как пена.
Обращаясь к Троцкому в названных мной стихах он восклицал:
Лев Давыдович, Лев Давыдч,
Мы ль от унынья захнычем!
На Руси только я да вы
Православные люди нынче.
И дальше:
Растуды твою, растуды,
Я теперь скандалю нечасто.
Вас в Сухум увезут жиды,
А меня уведут в участок.
- Сергей Александрович, - спрашивал я, пытаясь уяснить для себя какую-то истину, - а почему Есенин так вольно обращался к Троцкому?
- Эти два человека нежно любили друг друга,- отвечал Усатенко, - и принадлежность к той или иной национальности не имела значения. Они роднились душами.
Я тогда не поверил. И лишь спустя годы, когда довелось прочесть разборы Троцким есенинской поэзии, я вернулся мысленно к названным стихам. Часть строф выскользнула из памяти, и я тщетно пытался их восстановить. Пытаясь воспроизвести для себя всё стихотворение целиком, я, очевидно, перестарался. Сильно разболелась голова.
Был вечер, довольно поздний. Промаявшись за столом, я решил, наконец, лечь на диван и уснуть. Не тут то было. Какие-то строчки барабанили в уши. Прислушался. На меня наплывал весь стих, который до того я безуспешно пытался вспомнить:
Бутылки о головы бью,
Глаза наливаются кровью,
С утра в безнадёжности пью –
Давыдыч, ваше здоровье!
Хорошо, что матери нет,
Старушка в рязанском селенье.
Знаменитый русский поэт
Любит буйствовать по отделеньям.
Неожиданно я увидел Есенина. Он сидел за столиком в грязном кабаке. Галстук съехал набок, рубаха расстегнулась. Бессмысленные глаза упёрлись в красивую женщину с характерной библейской внешностью. Он явно не понимал, кто перед ним.
- Пойдём, Серёжа, - упрашивала его женщина, - тебе надо отдохнуть. У меня уже всё постелено. Я помогу тебе раздеться.
- Ты кто? – пьяно восклицал Есенин и ронял голову на грудь. Светлые волосы с чуть заметной рыжинкой спутанными прядями падали на воротник.
- Я Соня, - пыталась объяснить ему женщина, - Соня, разве ты забыл меня.Мы так любили друг друга ночью.
Глаза Есенина неожиданно наполнялись смыслом.
- А, жидовка! – вскрикнул он. – Не ты первая, не ты последняя. У меня этих жидовок было!
И он снова уронил голову на грудь.
Женщина в отчаянии подбежала к хозяину.
- Помогите! Придумайте что- нибудь! Его нужно увести отсюда.
Хозяин осторожно подошёл к посетителю и произнёс вкрадчиво, даже с некоторой долей опаски:
- Гражданин Есенин, пожалуйста, следуйте за мадам. Прошу вас.
Есенин поднял голову. Хозяин взглянул в его налитые кровью глаза и отшатнулся.
- Не уйду! – громко сказал Есенин. – Ни за что не уйду!
Потом продолжил произносить какие-то слова, но их трудно было понять – сплошное бессмысленное бормотание.
Но вот взгляд протрезвел.
- Ты кто? - вновь обратился он к женщине.
- Соня.
- А, жидовка! Люблю я вашу породу. А ты любишь меня?
- Очень!
- Тогда приведи сюда Давыдыча.
- Кого?
- Товарища Троцкого. Я должен с ним выпить на прощанье. Сердце подсказывает, что мы больше не свидимся. Его в Сухум увезут. А я… А я…
- Где же я возьму товарища Троцкого, Серёжа? Пойдём домой, прошу тебя.
Есенин стал багровым.
- Пошла вон! – заорал он – Пошла вон, жидовская морда!
Посетители вскочили со стульев. Хозяин приложил к губам свисток – раздалась пронзительная трель.
Дверь распахнулась перед стражами порядка. Есенина скрутили.
- Знаменитый русский поэт, - прохрипел он и заплакал.
Последним кадром сна стала картинка убегающего вдаль вагона. Троцкий стоял у окна. Мимо в вечернем сумраке бежал берёзовый лес.
- Лев Давыдович, скоро Рязань, - доложил проводник.
- Есенинские места! – мечтательно сказал Троцкий. – Вы любите Есенина?
- Люблю, - ответил проводник.
- Вот и я тоже, - вздохнул Троцкий.
Ему вдруг стало грустно. Как будто что-то прекрасное и доброе уходило из жизни.
Вагон качнуло.
Я вздрогнул и проснулся на диване. Долго смотрел в потолок. По потолку бродили тени. Они были изломанными, но причудливо переплетались. Изломанные тени - изломанные жизни
- Давыдыч, ваше здоровье! - прошептал я.
Р.Маргулис
23 июня 2014г.
© Copyright: Рафаил Маргулис, 2014
Свидетельство о публикации №214062301202
Другие статьи в литературном дневнике:
