***
Поэты. Фантазия
Рафаил Маргулис
Два поэта шли по дороге.
Один был Очень Знаменитый, другой – его Подлипала.
Очень Знаменитый представлял из себя маленького тщедушного человечка с тонкой шеей
и старческим пухом вместо волос на голове.
Подлипала, наоборот, отличался дородностью, молодостью и отменным здоровьем.
Они шли из провинциального города в столичный.
- Знаешь, Подлипала, – сказал Очень Знаменитый, – мы с тобой в комическом плане
напоминаем двух бродячих актёров из пьесы Островского «Лес»
- Так оно и есть, – угодливо засмеялся Подлипала.
Ему было всё равно. Лишь бы впереди ожидали сытный обед и удобная постель.
- Не расслабляйся, Подлипала! – снова своим тонким, но значительным голоском
произнёс Очень Знаменитый. – Уж больно ты изнежен. Бери пример с меня.
Хоть двадцать километров могу пройти без отдыха. Материальную пищу должна заменять духовная.
- Почитайте стихи, мэтр, – попросил Подлипала, думая о вдовушке с мягкой периной.
Очень Знаменитый удовлетворённо хмыкнул и открыл рот.
Но тут из ближнего леса выскочили людоеды.
Они обитали в окрестностях столицы и питались случайными прохожими.
Поэтов связали и поволокли в чащу.
Очень Знаменитый гордо молчал, он был стоиком.
В отличие от своего учителя, Подлипала не переносил тяжёлых телесных испытаний.
Он стал громко стонать и плакать, проклиная свою судьбу.
- Люди добрые, – громко взывал Подлипала к хмурым соснам, слушавшим его с явным неодобрением, –
спасите, люди добрые! И зачем я только записался в поэты? Ну, какой из меня поэт?
Мне бы бабу хорошую да тёплый уголок!
- Заткнись, Придурок! – ткнул несчастного кулак под рёбра один из людоедов. – Будь мужчиной!
- Не могу! – кричал Подлипала. – Оно само из меня льётся.
Очень Знаменитый ещё сильней сжал губы и продолжал молчать.
Добрались до большой поляны.
На пеньке сидел Главный Людоед и сосал леденец.
- Кого это вы притащили? – спросил Главный Людоед и подозрительно покосился на орущего Подлипалу.
- На дороге поймали, государь, – объяснил один из шайки.
Главный Людоед выплюнул леденец и спокойно сказал:
- Этого, который верещит, как свинья, заприте в чулан. Пусть успокоится.
А со старичком мы побеседуем.
Подлипалу, несмотря на отчаянное сопротивление, немедленно убрали с глаз.
Главный Людоед подошёл к Очень Знаменитому и запустил руку к нему во внутренний карман.
- Ага! Паспорт! – радостно хмыкнул он. – Почитаем!
Все людоеды читают только по слогам. Это их отличительная особенность.
Главный Людоед вытащил из кармана очки, нацепил их на нос и начал внимательно разглядывать документ.
- Ксива реальная, – наконец, сказал он, – все печати натурально срисованы.
Что же тут сообщается? О-о-че-нь Зна-ме-ни-ты-й. Что?
Он оторвал глаза от паспорта и снова с подозрением уставился на поэта.
- Как это понимать?
- Я Очень Знаменитый, – ответил связанный мэтр и сморщился от боли, верёвки впивались в тело.
- Иди ты! – удивился Главный Людоед. – Очень, говоришь.
- Очень!
- Очень-очень?
- Считай, что так.
- Развяжите его! – приказал Главный Людоед.
Он подождал, когда Очень Знаменитый разомнёт одеревеневшие члены, и миролюбиво предложил:
- Садись со мной на пенёк!
Поэт осторожно присел.
- Хочешь леденец? – спросил Главный Людоед.
- Не употребляю, – ответил мэтр.
- Ну, как знаешь. А я пососу.
- Валяй! – согласился пленник.
Главный Людоед тут же засунул в рот леденец.
- Люблю! – сказал он. – Грешен. Особенно мятные уважаю,
типа «Театральных» или «Взлётных»
- На здоровье! – ответил поэт.
- Значит, утверждаешь, что – Очень Знаменитый?
- Так и есть.
- Никогда не ел Очень Знаменитых, – признался Главный Людоед.
Поэт промолчал.
Главный Людоед захлопал в ладоши.
Вся шайка мгновенно построилась в две шеренги.
- Равняйсь! Видеть грудь четвёртого человека! – командирским голосом
протрубил Главный Людоед. – Смирно!
Он прошёлся вдоль строя, сося леденец. Потом тихо произнёс:
- Ребятушки, соорудите небольшой костерок, где-то по четвёртому разряду.
Будем жарить Очень Знаменитого.
- Слушаемся, государь! – ответили людоеды
Шайка разбежалась в поисках хвороста.
- Боишься? – спросил Главный Людоед.
- Не очень, – ответил мэтр.
- Правильно! – одобрил Главный Людоед. – Чего тут бояться?
На поляне выросла гора из хвороста.
Главный Людоед достал спички и, чиркнув одной из них, запалил костёр.
- Поехали! – сказал он и засмеялся.
Хворост весело трещал, искры летели в небо.
- Молиться будешь? – спросил Главный Людоед.
Очень Знаменитый встал с пенька и начал читать стихи.
Он много насочинял за свою жизнь, поэтому поэтическому потоку не было конца.
Сначала людоеды терпеливо слушали, потом стали переминаться с ноги на ногу и кашлять.
- Что-то у тебя длинная молитва, Очень Знаменитый! – недовольно произнёс Главный Людоед.
Мэтр покосился на него, но чтения не прервал.
Неподалёку прогремел выстрел.
- Атас! – крикнул один из людоедов, и всю шайку как ветром сдуло.
Очень Знаменитый удивлённо огляделся.
- Батя! – позвал его голос из глубины леса.
- Ау! – ответил поэт.
Подошёл лесник.
- Кто это костёр запалил? – спросил он.
- Людоеды какие-то, – ответил мэтр.
- Укорота им нет, – проворчал лесник, – шалят с утра до вечера.
- Тут где-то мой ученик должен быть? – сказал Очень Знаменитый.
Лесник внимательно изучил следы и обескуражено произнёс:
- С собой уволокли.
- Съедят? – спросил мэтр.
- Да уж не без того.
Очень Знаменитый скорбно склонил голову.
- Эх, Подлипала! – сказал он. – Жаль мне тебя. Но ничего не поделаешь.
У поэтов не бывает лёгких судеб.
Прости, что увлёк тебя, бедолагу, на этот скользкий путь.
Произнеся это, Очень Знаменитый выпрямился, и в его глазах блеснул фанатичный огонь.
Р.Маргулис
© Copyright: Рафаил Маргулис, 2012
Свидетельство о публикации №212120501073
Другие статьи в литературном дневнике:
