***

***
Проснулся я поздно, - проснулся от страшного шума, происходившего на барке. Первая мысль была, что барка тонет. Я выскочил из балагана и замер от изумления. Происходило что-то невероятное до последней степени...
Над баркой с гоготанием тяжело кружились дикие гуси. Обессилевшая птица, застигнутая ранним снегом, падала в реку. До десятка гусей с какой-то отчаянной решимостью сели прямо на барку. Последнее было тем более удивительно, что дикий гусь - очень осторожная птица и не подпустит охотника на несколько выстрелов.
- Лови, робя, бей!.. - галдели бурлаки, гоняясь за обессилевшей птицей.
Работа была брошена, и на барке происходила настоящая свалка. Меня поразил отчаянный вопль Яшки, который бегал по барке, как сумасшедший.
- Братцы!.. Родимые мои!.. Што вы делаете?.. Ах, варнаки... ах, подлецы!.. Братцы, миленькие, не троньте божью тварь!.. Разе можно ее трогать в этакое время?.. Очумели вы, галманы отчаянные!.. Креста на вас нет, на отчаянных... Ах, братцы, грешно! Вот как грешно!..
Проворнее всех оказалась одна из баб. Она поймала уже двух гусей и лежала на них пластом. Яшка накинулся на нее и отнял помятую, обезумевшую от ужаса птицу.
- Што ты делаешь-то, дурья голова?.. Вот я тебя расчешу... Право, отчаянные варнаки!.. Братцы!.. Черти!..
Яшка ругался, как остервенелый, и в то же время гладил отнятых у бабы гусей. Бурлаки смутились, и некоторые уже выпустили пойманную птицу.
- А сам-то небось стреляешь всякую птицу, ярыга! - ответно ругалась обиженная баба. - Сбесился, деревянный черт!..
- И стреляю, дура-баба... да! - орал Яшка, закипая новой яростью. - Только не на перелетах... Я вольную птицу бью, которая в полной силе, а эта замерзлая. Вот ты бурчишь, дура-баба, а того не знаешь, что убить человека грешно, а за убитого странника вдесятеро взыщется. Так и с птичкой перелетной... Нажралась бы ты этой гусятины и околела бы сама. Одно слово: дура!.. Птичка-то к нам насела, дескать: "Дадут передохнуть, а может, и накормят", - а ты навалилась на нее как жернов. В другое-то время разве она подпустила бы тебя, дуру?..
- В самом деле, братцы, не троньте божью птицу! - поддержал уже хрипевшего от волнения и крика Яшку старый сплавщик Лупан. - Нехорошо!.. Пусть передохнет, а потом сама улетит, куда ей произволение. Яшка-то правду говорит...
- Да ведь это харч, - нерешительно заявил один голос из сбившейся кучки бурлаков. - Такое бы варево заварили, Лупан Степаныч!..
- А ты, оболдуй, слушай ухом, а не брюхом!.. Яшка-то всех умнее себя обозначил. Да!.. Он уж это дело знает.
- Ах, боже мой, да ведь грех-то какой! - умиленно повторял Яшка, обращаясь ко всем вообще. - Вон какая смирная птичка... Сама в руки идет. Только вот не говорит: "Устала, мол, я, притомилась, иззябла..." А вы ее бить!..
Выбившийся из сил гусиный косяк теперь покрывал Чусовую, точно живой снег. Гуси не сторожились больше своего страшного врага - человека. Те, которые попали на барку, успели отдохнуть и торжественно были спущены на воду к призывно гоготавшим товарищам.
Яшка торжествовал и даже перекрестился, спуская последнего гуся.
- Будто еще должен один быть? - думал он вслух, оглядывая недоверчиво толпу бурлаков.
- Все тут, Яшка...
- Ну, и слава богу!.. Спасибо, братцы!
А снег все валил. Вода казалась такой темной в этих побелевших берегах. Где-то вдали смутно обрисовывались деревенские стройки.
- Эй, будет валандаться попусту! - скомандовал сплавщик. - Держи нос-от направо...
Потеси лениво забултыхались в воде. Гусиный косяк сгрудился и стройной массой с гусиной важностью отплыл к противоположному берегу, провожая барку своим гоготаньем.
- Правильная птица! - заметил Яшка, провожая глазами удалявшийся от нас косяк. - Умнее ее нет... И живет парами, по-божески. Не то что, например, косач...
Почесав затылок, Яшка прибавил совсем другим тоном:
- Эх, ежели бы вот таких гуськов десяточек, был бы Яшка с ружьем и не колел бы, как пес! В Перми бы продал по целковому за штуку...

Дмитрий Мамин-Сибиряк
«Вольный человек Яшка»

Другие статьи в литературном дневнике:

• 07.11.2025. ***
• 03.11.2025. ***