Лет в шестнадцать я поклялась стать писателем.
Всерьез. Некоторые с похожей убежденностью в похожем возрасте уходят в монастырь.
Мне даже пришлось придумать текст для писательской клятвы. Никакого общепринятого я не нашла. Поэтому я удалилась в свою келью, то есть комнату, выключила свет, зажгла свечу, встала на колени и поклялась в верности писательству на всю жизнь.
В своей клятве я не обещала стать известным писателем: что-то мне подсказывало, что повлиять на это напрямую я не могу. Я не мечтала стать великой писательницей: кто знает, откуда приходит гениальность и можно ли ее воспитать? Я не ставила себе сроков и условий (например, «а если к тридцати ничего не выйдет, то брошу писательство и начну искать новое»). Нет.
Я скромно пообещала себе (и всему миру тоже), что я буду писать каждый день, несмотря на наличие или отсутствие результата. Я пообещала быть храброй, благодарной… и по возможности не ныть.
Я сказала, что никогда не взвалю на писательство обязанность оплачивать мои счета. Я пообещала, что буду получать деньги за другое. Что бы ни происходило на писательской ниве, я позабочусь о том, чтобы мне было где жить и что есть.
Я не стремилась к популярности, я просто мечтала проводить часть повседневной жизни в акте писания, рядом с источником любопытства и радости.
Поэтому я поклялась в верности писательству.
***
Эту клятву я держу до сих пор. За эти годы я нарушила многие обещания (включая брачный обет), но писательство не предала.
Даже в самый нелегкий возраст (двадцать с чем-то, очень раздерганный период) я уделяла время писательству.
Я писала каждый день. Мой тогдашний бойфренд-музыкант тоже играл ежедневные гаммы. А я писала выдуманные сценки. Смысл один: продолжать практиковаться, не забрасывать любимое занятие.
Иногда вдохновения не было, тогда я ставила таймер для варки яиц на тридцать минут. Писала всё, что приходило в голову, даже полный бред. Но писала.
Однажды по работе я взяла интервью у Джона Апдайка. Он сказал, что лучшие романы были написаны так же: он уделял писательству по часу в день.
Я подумала: уж выдергивать полчаса в день всегда можно. Даже если в жизни бардак или если мне кажется, что я пишу отвратительно.
Писала я действительно так себе. Иногда мне казалось, что я вырезаю нечто из слоновой кости, надев кухонные рукавицы. Ничего не выходило быстро, а иногда и совсем ничего не выходило.
Я тратила один год на один рассказ. Я подражала любимым авторам. А кто из вас не пробовал писать, как Хемингуэй? Все начинают с этого. Сначала — имитация, потом — новаторство.
Легко не было. Но это меня не пугало.
Я никогда не хотела, чтобы писательство шло легко. Я хотела, чтобы мне было интересно. И это требование всегда выполнялось.
Даже когда ничего не выходило, мне все равно было интересно. Мне и сейчас интересно. Меня ничего и никогда так не интересовало, как текст. Это моя главная мотивация. Именно поэтому я продолжала работать, даже когда не видела результата годами.
Потихоньку я начала писать лучше.
Жизнь проста и щедра. Чем больше времени уделяешь чему-то, тем лучше у тебя получается.
Если бы я провела десять лет на баскетбольной площадке, или на кухне по локти в муке, или изучая автомобильные внутренности, я бы наверняка стала специалистом в этих областях.
Но я научилась писать.
(Перевод из главы «Persistence», книга «Big Magic», автор Элизабет Гилберт)
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.
