гоголю 200
Константин Кедров
http://video.mail.ru/mail/kedrov42/6/622.html
НОС ОН
НОС СОН
к.кедров "Диагноз - гений"
Граница между болезнью и гениальностью всегда размыта. Многие странности Гоголя отличают его от других русских классиков 19-го века. Он прожил свою великую жизнь или не зная женской любви, или тщательно скрыв ее от современников и потомков, хотя последнее пока что никому не удавалось. Когда-то казалось, что Фрейд не только даст разгадку особенностей психики человека, но и приоткроет нам тайны творчества. Гоголь словно специально иллюстрировал будущее учение австрийского врача. Отец Тарас Бульба убивает сына - гарного парубка, ясное дело, эдипов комплекс в действии! Если появляется у Гоголя прекрасная панночка, то она, конечно же, ведьма. Вытесненная в подсознание боязнь отцовской мести делает всех женщин чудовищами. Если бы Фрейд знал Гоголя, он бы все это зафиксировал в пользу своей теории. Великий психоаналитик раскрыл механизм болезни, но он не знал, почему в одних случаях эдипов комплекс - это только болезнь, а в других - импульс к творчеству. Впрочем, объяснение было дано. Эдипов комплекс не становится болезнью, если он сублимируется в творчество. Вместо того, чтобы неизлечимо заболеть истерическим неврозом, Гоголь пишет "Тараса Бульбу" или "Мертвые души". Все стройно и гармонично. Особенно если принять во внимание железную закономерность: как только Гоголь забуксовал на втором томе "Мертвых душ", болезнь тотчас вступила в свои права.
По терминологии тогдашнего времени, Гоголь страдал обжорством и несварением желудка. Возможно, живя в Италии, он слишком увлекся макаронами, которые обожал сам готовить. "Мертвые души" кишат описаниями гастрономических оргий. Собакевич предлагает Чичикову бараний бок с кашей и при этом произносит гневную речь против французской кухни. Шельмец француз, дескать, обдерет кошку и выдает ее за зайца. Во избежание подделок и фальсификаций Собакевич требует цельности. Если баранина, так всего барана на стол подавай. Даже прижимистая Коробочка "закатала" блины и кулебяку с яйцом. Только никчемный Плюшкин ограничился заплесневелым сухариком из прошлогоднего кулича и ликерчиком с выловленными из него мухами. Зато во втором томе у помещика Петуха разыгрался такой пир, что перед ним померкли пиры Гомера и Рабле. "Обедали?" - спросил хозяин. - "Обедали", - ответил Чичиков. - "Да вы что, смеяться надо мной приехали? Что мне толку с вас обедавших".
На каждый кусок у Петуха находилась своя история. Теленка он выкармливал на молоке - "сам растил, как сына". Про второй кусок говорил, что всякий человек на двух ногах ходит. Про третий, что Бог Троицу любит. Про четвертый, что дом не стоит о трех углах, а только о четырех. Находилась пословица и на пятый, и на шестой. Когда Чичиков пожаловался, что живот полон, то хозяин тотчас заметил, что и в церкви места не было, а пришел губернатор, и ему тотчас место нашлось. Чичиков попробовал - кусок и вправду оказался губернатором. Перед сном Чичиков потрогал живот и подумал: "Барабан, сущий барабан, никакой губернатор не войдет". Однако за стеной хозяин под видом завтрака заказывал "решительный обед". До Чичикова доносились фразы: "Да прижарь, да припеки, да так, чтобы его этак всего растомило..." Заснул Чичиков на каком-то осетре, с ужасом чувствуя, что снова хочет есть.
Кулинарный экстаз Гоголя вполне объясним. По единодушному мнению врачей и биографов, писатель был полностью лишен способности любить. Есть, оказывается, и такое заболевание. Лишенный чувственной радости Гоголь восполнял этот недостаток кулинарными изысками. Кулинария вместо эротики.
Трудно не согласиться с медиками, что даже в своих гениальных произведениях Гоголь полностью терял дар речи, когда дело доходило до главного. Вернее, он как-то очень изысканно ставил точку, переходящую в многоточие там, где все только начиналось. Скажем, у Ивана Ивановича детей не было… зато у Гапки их было много. "Да разве у них одни только ручки? У них чего только нет!" Или: "А что это у вас, дражайшая Солоха?" - "Как что? Шея, а на шее монисто". - "А это что…" И не известно далее, куда хотел указать дьяк своим пальцем. Сложно согласиться, что Гоголь не чувствовал эроса. Он весь был эросом пронизан, как и его проза. Но любить действительно не мог. Хотя околдованный панночкой бурсак и влюбленный в полячку Андрий говорят о том, что в юности Гоголь все влюблялся.
Есть где разгуляться фрейдистам, когда речь заходит о "Носе". Уж они-то знают, что нос для подсознания - фаллический символ, а, стало быть, нос, сбежавший от майора Ковалева, - это прямой намек на отсутствие у Гоголя мужской потенции. Так, по крайней мере, считал фрейдист профессор Ермаков. На самом деле, длинный нос Гоголя был всего лишь длинным носом. Гоголь не мог любить на каком-то другом, более высоком уровне. С потенциалом у него все было в порядке, если судить по произведениям. Женихи в "Женитьбе" подглядывают за невестой в замочную скважину и видят, что там "не то что-то черненькое белеется, не то что-то беленькое чернеется". Человек, не чувствующий влечения к женской наготе, такого не напишет. Гоголь все чувствовал, но, может быть, слишком сильно. Настолько сильно, что дальше психика отключалась. И опять же, словно иллюстрируя Фрейда, Гоголь был наделен совершенно гиперболизированным чувством вины, считал себя величайшим грешником. За чревоугодие уморил себя голодом, а за радость творчества наказал себя сожжением глав из незаконченного второго тома "Мертвых душ".
Гоголь гений. А гений бесконечен во всем: и в эросе, и в кулинарии, и в творчестве, и в религиозном экстазе, и в покаянии. С точки зрения медицинской - это невладение собой, болезнь. Слава богу, что мы не видели здорового Гоголя. Тот, здоровяк, написал поэму "Ганц Кюхельгартен", но ведь ее, кроме гоголеведов, никто не читал и никогда не прочтет. Тысячи литераторов мечтали бы заразиться высокой болезнью Гоголя, чтобы написать хотя бы "Нос", не говоря уже о "Мертвых душах". Гоголю ставят самые разные диагнозы - от рака до истерии. На самом деле у Гоголя было несварение жизни. Она его съела и доконала. Подобным же образом Александр Блок написал Чуковскому перед своей кончиной: "Слопала меня Россия, как гунявая чушка своих поросят".
В Риме Гоголь жил, в Иерусалиме молился, а в Россию приехал умирать.
Другие статьи в литературном дневнике:
