***
ГОЙДА!
Кое-что про вопилку «Гойда!», которую на Красной площади остервенело выкрикивал некий актер. Это же абсолютный троллинг всего мероприятия. Кто допустил?!
айда;, гайда; — межд., выражает восклицание, подгоняющее животных, вост.-русск., сиб., также адя;, укр. гайда; — то же. Из тат. aida, ;id; «понукающий, подгоняющий окрик», тур. haid;; см. Корш, AfslPh 9, 500; Вихман, Tschuw. Lehnw. 90; Mi. TEl. 1, 300; Радлов 1, 49, 669.
р. айда, бр. гайда;, п. hajda (з укр. гайда), ч. hajdy, слц. hajdy, hajda, болг. ха;йде, схв. x;jde, слн. h;jdi, hajd.
типа оканье-аканье
«…Сего несчастного обливали кипящею и холодною водою: он умер в страшных муках. Других кололи, вешали, рубили. Сам Иоанн, сидя на коне, пронзил копьем одного старца. Умертвили в 4 часа около двух сот человек. Наконец, совершив дело, убийцы, облиянные кровью, с дымящимися мечами, встали перед царем, восклицали: Гойда! Гойда! и славили правосудие. Объехав площадь, обозрев груды тел, Иоанн, сытый убийствами, еще не насытился отчаянием людей…»
(Фабрициус, Михаил Платонович.
Кремль в Москве : очерки и картины прошлого и настоящего / М. П. Фабрициус. - Москва : Изд. Т. И. Гаген, 1883. - Шум и Гам, VIII, 336 с…»
«…Беда, беда! - кричали они. Опричники! Бегите девки, прячьтесь в рожь! Дуньку и Алёнку схватили, а Сергеевну схватили на смерть.
В тоже время показались всадники, человек с пятьдесят, сабли на-голо. Впереди скакал чернобородый детина в красном кафтане, в рысьей шапке с парчовым верхом. К седлу его были привязаны метла и собачья голова.
-Гойда! Гойда!- кричал он.- Колите скот, рубите мужиков, ловите девок, жгите деревню! За мной, ребята! Никого не жалеть!…»
(Толстой, Алексей Константинович (1817-1875).
Князь Серебряный : Повесть времен Иоанна Грозного)
И, КОНЕЧНО ЖЕ, НЕЗАБЫВАЕМОЕ: СОРОКИН!
В Московском государственном театре «Ленком» 30 ноября 2016 года состоялась премьера спектакля «День опричника» в постановке художественного руководителя театра Марка Захарова, который считал книгу Сорокина сегодняшними «Мёртвыми душами». В спектакле также были использованы фрагменты из других произведений Сорокина, в том числе из его романа «Теллурия». Главную роль исполнил Виктор Раков, в постановке также приняли участие Антон Шагин, Виктор Вержбицкий, Дмитрий Певцов, Александра Захарова. Леонид Броневой в спектакле играл небольшую роль воеводы в отставке (князя Собакина), специально введенную для него.
"...Сплетаемся в объятьях братских. Крепкие руки крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в уста. Молча целуем, по-мужски, без бабских нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Банщики между нами суетятся с горшками глиняными, мазью гатайской полными.Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе уды. Снуют бессловесные банщики аки тени, ибо не светится у них ничего.
— Гойда! — восклицает Батя.
— Гойда-гойда! — восклицаем мы.
Встает Батя первым. Приближает к себе Воска. Вставляет Воск в батину верзоху уд свой. Кряхтит Батя от удовольствия, скалит в темноте зубы белые. Обнимает Воска Шелет, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Воск утробно. Шелету Серый заправляет, Серому — Самося, Самосе — Балдохай, Балдохаю — Мокрый, Мокрому — Нечай, а уж Нечаю липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата левокрылого левою рукою, а правой направляю уд свой ему в верзоху. Широка верзоха у Нечая. Вгоняю уд ему по самые ядра багровые. Нечай даже не крякает: привык, опричник коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу бородою. А уж ко мне Бубен пристраивается. Чую верзохой дрожащую булаву его. Увесиста она — без толчка не влезет. Торкается Бубен, вгоняет в меня толстоголовый уд свой. До самых кишок достает махина его, стон нутряной из меня выжимая. Стону в ухо Нечая. Бубен кряхтит в мое, руками молодецкими меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — уд достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем китайцы уды обновили, укрепили, обустроили. Есть чем и друг друга усладить, и врагов России наказать. Собирается, сопрягается гусеница опричная. Ухают и кряхтят позади меня. По закону братства левокрылые с правокрылыми чередуются, а уж потом молодежь пристраивается. Так у Бати заведено. И слава Богу… По вскрикам и бормотанию чую — молодых черед пришел. Подбадривает Батя их:
— Не робей, зелень!
Стараются молодые, рвутся друг другу в верзохи тугие. Помогают им банщики темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний молодой вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.
— Гойда! — кричит Батя.
— Гойда-гойда! — гремим в ответ.
Шагнул Батя. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Батя нас в купель. Просторна она, вместительна. Теплою водою наполняется, заместо ледяной.
— Гойда! Гойда! — кричим, обнявшись, ногами перебирая.
Идем за Батей. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся муде наши, вздрагивают уды в верзохах.
— Гойда! Гойда!
Входим в купель. Вскипает вода пузырями воздушными вокруг нас. По муде погружается Батя, по пояс, по грудь. Входит вся гусеница опричная в купель. И встает. Теперь — помолчать время. Напряглись руки мускулистые, засопели ноздри молодецкие, закряхтели опричники. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется вода вокруг нас, волнами ходит, из купели выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:
— Гойда-а-а-а-а-а-а-а!!!
Дрожит потолок сводчатый. А в купели — шторм девятибалльный.
— Гойда-а-а-а-а!!!
Реву в ухо Нечая, а Бубен в мое вопит:
— Гойда-а-а-а-а!!!
Господи, помоги нам не умереть… Неописуемо. Потому как божественно. Райскому блаженству подобно возлежание в мягких лонгшезах-лежаках после опричного совокупления. Свет включен, шампанское в ведерках на полу, еловый воздух, Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром. Батя наш после совокупления любит русскую классику послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут огни в мудях. Пьем молча, дух переводим."
«День опричника», В.Сорокин
#хорошозабытоестарое
Другие статьи в литературном дневнике:
