По поводу рецензии на статью Уваров

С.Е. Шубин прислал мне рецензию, за которую его благодарю. Побольше бы нам всем внимательных читателей и критиков.
Два важных замечания от рецензента:

1. "В марте 1820 произошло знакомство Пушкина с Уваровым в кругу «Арзамаса».
Однако около 2-х лет (с апреля 1818г.) общества "Арзамас" не существовало, а потому речь может идти лишь о круге бывших "арзамасцев". Упомянут О.А. Иванов с его статьёй «К вопросу о взаимоотношениях С.С. Уварова и А.С. Пушкина», но именно Иванов утверждал о знакомстве Пушкина с Уваровым в 1816-м году. Но и это не "открытие" Иванова, а взятое им у Черейского ("Пушкин и его окружение", с.452) предположение: "Знакомство Пушкина с Уваровым произошло, по-видимому в кругу участников "Арзамаса". В свою очередь Черейский сослался на более раннюю "Летопись жизни Пушкина".

2. "Декабрь 1836 года. Последним свидетельством враждебных отношений между Пушкиным и Уваровым является эпиграмма «В Академии наук заседает князь Дундук».
Однако эта эпиграмма датируется не декабрём 1836г., а маем-июнем 1835г.

Вывод: у вас плохо дело с датировками, что недопустимо.
Сергей Ефимович Шубин 30.05.2020 13:44

С.Е. Шубин, конечно же, прав: нужно быть точнее в датах. Попытаюсь исправить свои оплошности, вовремя не проверенные даты.

ВО-ПЕРВЫХ:
Полностью согласна с Шубиным: в марте 1820 «речь может идти лишь о круге бывших «арзамасцев». Но о первом знакомстве Пушкина и Уварова конкретных дат нет.

В сентябре 1815 года, после посещения Жуковским Лицея, началось регулярное общение Пушкина с Жуковским. Тогда же Жуковский писал Вяземскому: « … Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту …».
Шестнадцатилетний Александр Пушкин уже в конце ноября 1815 года слышал от Жуковского об образовании в Петербурге, в пику шишковской «Беседе любителей русского слова», литературного общества «Арзамас», первое заседание которого происходило у С.С. Уварова 14 октября 1815 года, а к 20 ноября заседаний уже было четыре. В «Арзамасе» того периода активны были С.С. Уваров, В.А. Жуковский, А.И Тургенев, Дашков, Блудов, Вигель.

В 1815 году и позднее, до окончания лицея в 1817 году, юному лицеисту Пушкину никак невозможно было самовольно выбраться за пределы учебного заведения без серьёзных последствий. Конечно же, Уваров был наслышан о талантливом поэте, читал его стихи. Заседания «Арзамаса», как правило, проходили в доме Сергея Семёновича.
Кстати, именно Жуковский вёл все секретарские дела общества. Уваров же к тому времени, 1815-1817 г.г., активно продвигался по служебной лестнице.

В 1817 году летом в доме Михаила Фёдоровича Орлова состоялось два заседания общества «Арзамас», протоколов которого не велось. Пушкин, мечтавший о вступлении в «Арзамас», был на этих заседаниях. Дата принятия его в члены общества неизвестна, но в «Списке избранным арзамасцам» от 13 августа Пушкин значится под арзамасским именем «Сверчок». – Об этом и других событиях, связанных с «Арзамасом», рассказано в книге Н.А. Тарховой «Жизнь Александра Сергеевича Пушкина».
Однако, с 13 августа 1817 года Уваров, конечно же, заочно или ближе, знает о присутствии молодого Пушкина в «Арзамасе»!

2 октября 1817 года: «Последнее регулярное заседание «Арзамаса» в Петербурге происходило, скорее всего, у Блудова. На нём много шутили и смеялись в духе прежних собраний, а потом распростились с Жуковским, который переселился в Москву на несколько месяцев.

В декабре 1817-начале января 1818 года, арзамасцы, оказавшиеся в это время в Москве, собираются на заседании общества: С.П. Жихарёв, Д.В. Давыдов, В.Л. Пушкин, В.А. Жуковский, Н.М. Муравьёв, П.А. Вяземский и Блудов. Здесь нет ни С.С. Уварова, ни Александра Пушкина. Пушкин в это время в Петербурге: то смертельно больной, то смертельно влюблённый, то занят журнальными публикациями своих стихов. Однако часто поэта можно было застать в доме братьев Тургеневых на Фонтанке. Николай Тургенев вспоминал об оде «Вольность», написанной в конце 1817 года и была известна ещё списках: «В стихотворении Пушкина отражаются представления молодых декабристов, среди которых он жил и воззрения которых разделял».

В начале 1818 тридцатидвухлетнего Сергея Семёновича уже назначили президентом Санкт-Петербургской Академии Наук. С этого времени Уваров к литературной игре в «Арзамасе» охладел. Президент АН, оставаясь при этом попечителем учебного округа Петербурга, был не доволен не только постоянными нападками на участников «Беседы любителей русского слова», но и развернувшейся литературной войной, в ходе которой в проигрыше могла оказаться его репутация. Расхождения в общественно-политических взглядах с другими членами «Арзамаса» оказались более глубокими.

Наконец, 7 апреля 1818 года, в воскресенье, перед отъездом Д.Н. Блудова и Ф.Ф. Вигеля за границу, а А.И. Тургенева в Москву, у С.С. Уварова собрались немногие оставшиеся в Петербурге арзамасцы (кроме названных, могли присутствовать ещё Н.И. Тургенев, А.А. Плещеев). Пушкин читал на этом вечере отрывки из первых двух глав поэмы «Руслан и Людмила». Понятно, что это одна из встреч Уварова и Пушкина воочию. Да и что видел в Пушкине Уваров, кроме таланта? Пушкин - сумасбродный мальчишка, учиться бы ему ещё долго. Да и поведение в обществе несносно!

5 декабря 1818 года, в четверг, Н.М. Карамзин, избранный почётным членом Российской Академии, произнёс в торжественном её собрании вступительную речь. Все петербургские бывшие «арзамасцы», в том числе Уваров и Пушкин, её слушали.

16-19 марта 1820 накануне отъезда А.И. Тургенева в Москву Пушкин читал у него стихи в присутствии Жуковского, Уварова и К.Я. Булгакова. Это конкретно: Пушкин читает в присутствии Уварова. И пока ещё едины друзья-арзамасцы: да, их встречи проходят без "протоколов", но объединяет дух "Арзамаса"!

31 марта 1820 года некий осведомитель В.Н. Каразин пишет письмо Кочубею с предложениями мер по искоренению вольнодумства и обеспечения безопасности России. Письмо знаменательно тем, что из него правительству впервые стало известно об эпиграммах и вольнолюбивых стихах Пушкина, причём известно стали не сами стихи, а сведения о том, что они существуют. В итоге разбирательств царь был раздражён: «Пушкина надобно сослать в Сибирь …»! Но после заступничества родных и друзей удалось смягчить волю самодержца.

5 мая 1820 года Пушкин получает подорожную на проезд «по надобностям службы к главному попечителю колонистов Южного края России, генерал-лейтенанту Инзову».
Дальнейшая возможность встреч Уварова И Пушкина известна гораздо лучше.

ВО-ВТОРЫХ:
Да, известно, что эпиграмма "В Академии наук" ходила в списках уже в 1835 году, упоминать о ней конкретно можно в декабре 1835 года. Есть запись об отношениях Уварова и Дондукова-Корсакова в дневнике Пушкина за февраль 1835 года. Но до Уварова эпиграмма дошла гораздо позже – в 1836 году, поскольку долго «ходила в списках», а Пушкин, разумеется, не признавался в авторстве.

Ода «На выздоровление Лукулла», работа над которой началась также раньше - 3 ноября 1835 года, была напечатана в опоздавшей с выходом в свет сентябрьской книжке «Московского наблюдателя». А в Петербурге «Московский наблюдатель» появился в средине января 1836 года. Тогда же Уваров через Бенкендорфа подавал жалобу на Пушкина в связи с выходом в свет «пасквильной» оды.

Соглашаюсь с замечаниями Шубина в том, что эпиграмма на Дондукова-Корсакова была НЕ «последним свидетельством враждебных отношений между Пушкиным и Уваровым», последней она оказалась в моём перечне. Однако, эпиграмма «В Академии наук», и ода «На выздоровление Лукулла» составляют единое целое, особенно к концу 1836 года, когда усилилась личная вражда Пушкина и Уварова.
Из книги Н.А. Тарховой:
1836 год, 30 декабря. «На годичном акте Академии наук Пушкин был вместе с Краевским: присутствовали Жуковский, Блудов, Уваров и др. А. Краевский вспоминал, что заседание вёл кн. М.А. Дондуков-Корсаков, и Пушкин сказал П.И. Корсакову: «Ведь вот сидит довольный и весёлый, а ведь сидит-то на моей эпиграмме!».

Другие статьи в литературном дневнике:

• 02.06.2020. По поводу рецензии на статью Уваров