Создатель мистификацийИз статьи П. Рейфмана
В этом же русле следует рассматривать и ориентацию Пушкина на занимательное, популярное чтение. Исследователи неоднократно указывали, что последний год жизни Пушкина — год тяжелых переживаний, мрачных раздумий. Это верно. Но 1836 г., время издания «Современника», является и годом искрометной игры, мистификаций, веселой, а иногда и не совсем безобидной иронии, смакования острых ситуаций, создаваемых нередко самим поэтом. Отметим лишь то, что непосредственно касается нашей темы. Игра начинается с публикации послания к Лукуллу, где под маской подражания античности скрывается современнейшая сатира на Уварова, напечатанная в самом проуваровском журнале. Затем идет история со статьей Гоголя «О движении журнальной литературы», поданной так, что многие современники, в том числе Белинский, приняли ее за пушкинскую. Далее отклик на «Историю поэзии» Шевырева, не опубликованный, но предназначавшийся для «Современника», где под видом похвалы содержалась едкая ирония. Потом «Письмо к издателю», где подлинный Пушкин, замаскированный под тверского обывателя А.Б., полемизирует с мнимым Пушкиным, автором статьи «О движении журнальной литературы». Мистификацией является и пушкинская статья «Последний из свойственников Иоанны д'Арк», опубликованная в «Современнике» уже после смерти ее автора (2. 7. 715; 12. 57; 14; 8. 483–484). В той же цепочке игры важное место занимают три произведения, напечатанные в трех томах «Современника», следующих друг за другом (2, 3, 4). Первое из них — «Записки Н.А. Дуровой, издаваемые А. Пушкиным» (без подписи). Они оформлены так, что можно было заподозрить мистификацию, приписать авторство самому Пушкину. И вновь, как и в случае со статьей Гоголя, Белинский попался на крючок. В рецензии на второй том «Современника», резко отрицательной, он хвалит «Записки…», добавляя при этом: «Если это мистификация, то, признаемся, очень мастерская; если подлинные записки, то занимательные и увлекательные до невероятности» (5. 2. 236) Предполагая, что автор Пушкин, Белинский высказывает сомнение, что таким языком могли писать в 1812 г., когда якобы создавались «Записки…». Другое произведение того же ряда — «Отрывок из неизданных записок дамы» (пушкинский «Рославлев», опубликованный также без подписи). Здесь вновь мистификация, но иного рода: свое произведение Пушкин выдает за чужое. Как и в случае с произведением Дуровой, речь идет об Отечественной войне, повествование ведется от лица женщины, выдержано в форме записок. Наконец, в четвертом томе печатается «Капитанская дочка», вновь в форме записок на историческую тему, за подписью Издатель (непонятно, издатель чего, «Современника» или «Капитанской дочки»), причем Пушкин тщательно скрывает свое авторство, просит цензора не упоминать о нем, а объявить, что рукопись доставлена через Плетнева (1. 16. 178). Не мудрено было запутаться во всем этом, на что и рассчитывает Пушкин. Заметим, что все три произведения связаны с наполеоновским мифом (1836 г. — Бородинская годовщина), что мотив самозванца является в русской традиции некоторым инвариантом мотива Наполеона (13). Эти же три произведения отражают ориентацию Пушкина на публикацию в журнале занимательного, увлекательного чтения, интересного для широкого круга читателей и в то же время высокохудожественного, не опускающегося до уровня низкопробных романов.
Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение, II. (Новая серия) / Ред. Л. Киселева. Тарту, 1996. C. 130–155. © Copyright: Татьяна Григорьевна Орлова, 2020.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
