Клавдий Элиан Пестрые рассказыЗнакомлюсь со списком Бродского: "Пестрыe рассказы" Клавдия Элиана. Поэт Эагр жил после Орфея и Мусея. Он, как передают, впервые воспел троянскую войну, отважившись взяться за тему такого размаха. Трагического поэта Эсхила обвинили перед судом в нечестии за какую-то его драму. Когда афиняне уже готовились побить его камнями, младший брат Эсхила Аминий, отбросив гиматий, показал свою по локоть отрубленную руку. Он храбро дрался во время Саламинской битвы20, был изувечен в сражении и первый из афинян удостоился награды за отвагу. Судьи, взглянув на руку Аминия, вспомнили о его доблести и помиловали Эсхила. "Каких только нарядов в погоне за роскошью не придумывали себе женщины в древности. На голову надевали высокий венок, на ноги — сандалии, уши украшали большими серьгами, хитон от плеч до рук не сшивался, а застегивался множеством золотых и серебряных булавок". Представляю: белый хитон и золотые булавки, и все это сияет на солнце. Однажды Сократ сказал Ксантиппе, когда она не пожелала в его гиматии любоваться праздничным шествием: "Видно, ты хочешь не смотреть, а чтобы на тебя смотрели". "Когда корабль возвратился с Делоса и Сократ был обречен, в темницу к нему пришел его друг Аполлодор, принес красивый шерстяной хитон и столь же дорогой гиматий и стал просить, чтобы Сократ выпил яд, одевшись в этот хитон и гиматий. Он говорил, что в такой одежде Сократа не стыдно будет положить в могилу и его тело будет убрано подобающим образом. Таковы были слова Аполлодора. Сократ же остался невозмутим и, обратившись к Критону, Симмию и Федону, сказал: "Высокого обо мне мнения этот Аполлодор, если может думать, будто, после того как я выпью эту заздравную чашу, он еще будет видеть Сократа. Ведь если он полагает, что тот, кто скоро будет распростерт у ваших ног на полу, — это я, он, очевидно, совсем не знает меня". Александр, сын Филиппа (кому угодно, пусть считает его сыном Зевса — мне все равно), одному только афинскому стратегу Фокиону, говорят, писал в письмах "здравствуй" — так Фокион расположил к себе македонца. Однажды царь послал ему сто талантов серебра и, назвав четыре города, позволил выбрать один, чтобы в свою пользу получать поступающие оттуда средства. Это были Киос, Элея, Миласы и Патары. Как великодушен и щедр ни был Александр, Фокион показал себя еще более великодушным: он отказался и от денег, и от предложенного ему права. Но, чтобы нельзя было подумать, будто он ни во что не ставит царя, Фокион следующим образом вышел из положения: попросил освободить из темницы в Сардах софиста Эхекратида, Афинодора с Имброса, Демарата и Спартона, братьев Родия. Вот еще один рассказ про персов. Говорят, что какой-то человек по имени Синет вдалеке от своего дома повстречал поезд Артаксеркса по прозвищу Мнемон. Синет пришел в страшное волнение: он помнил об обычае давать царю дары и трепетал перед величием Артаксеркса. Не зная как быть, но не желая оказаться хуже всех и опозориться, не поднеся царю подарков, он со всех ног бросился к протекавшей вблизи реке Кир и, набрав полные пригоршни воды, сказал: "Царь Артаксеркс, да продлится твое правление на веки веков. Теперь я почту тебя чем и как могу, чтобы ты не ушел от меня с пустыми руками — прими в дар воду из реки Кир. Когда ты приедешь в лагерь, я принесу из дому все самое драгоценное, что у меня есть, и почту тебя не хуже тех, которые уже поднесли свои дары". Эти слова пришлись по душе Артаксерксу, и он сказал: "С удовольствием принимаю твой подарок, ценю его высоко и считаю равным самым дорогим дарам. Потому что вода — лучшее благо на свете, а река носит имя Кир. Тем не менее, я жду тебя". С этими словами он приказал евнухам взять подарок Синета, и они сейчас же подбежали с золотой чашей в руках. Едва дойдя до места, где был разбит лагерь, Артаксеркс послал Синету столу*, золотой сосуд и тысячу дариков, наказав слуге передать ему следующее: "Царь хочет, чтобы это золото веселило твое сердце, ибо ты возвеселил его душу и, не оставив без подношения, почтил чем сумел. Он желает, чтобы этим сосудом ты черпал воду из Кира и из него пил". *столa - oдежда Согласно некоторым источникам, молва о Медее лжива — не она, а коринфяне убили ее детей, и миф о Колхиде, как и самое трагедия, были придуманы Еврипидом по просьбе коринфян23. Мастерство поэта явилось причиной того, что вымысел победил правду; а из-за преступления перед детьми Медеи коринфяне по сей день, как передают, приносят на их могиле заупокойные жертвы, воздавая необходимую дань безвинно погибшим. Птолемей Лаг, как рассказывают, любил обогащать своих друзей и говорил, что приятнее обогащать других, чем самому обогащаться. Лаиду ** называли Секирой. Это прозвище намекало на суровость ее нрава, а также на то, что она брала много денег, особенно с чужестранцев, и они поэтому долго не засиживались в Афинах. ** Лаида имя двух гетер, часто упоминаемых в эпиграммах и анекдотах, которых не всегда точно отличают друг от друга. Старшая Лаида, родом из Коринфа, жила во время Пелопоннесской войны, слыла известнейшей красавицей своего времени, но была жадной и разборчивой. Философы Диоген и Аристипп были ее поклонниками. Клавдий Элиан "Пестрые рассказы" .
© Copyright: Валентина Томашевская, 2013.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
